Андрею Кончаловскому исполнилось 75 лет – долгие лета и новых творческих побед! Замечательный режиссер кино и театра, работающий на сценах Москвы, Милана и Варшавы, драматург, продюссер. Он поставил десяток спектаклей (в том числе и оперных), снял около 30 фильмов, получил более 20 международных наград. Живой классик «по обе стороны океана».

Но есть еще одна удивительная грань личности юбиляра – он талантливый публицист. Вдумчивый и глубокий, берущийся за неполиткорректные проблемы и стремящийся проанализировать их в межисциплинарном ключе, на стыке разных гуманитарных наук – истории, экономики, культурологии, психологии (что, к сожалению, не присуще труженикам нашего научного «цеха»): «Я также убежден, что мы не сможем создать гражданское общество, если не расшифруем хотя бы на поверхностном уровне этические установки, убеждения и приоритеты российского ума, которые тормозят ее развитие».

И хоть сам Кончаловский скромно оценивает уровень своих изысканий как «поверхностный», его вклад в определение русской ментальности трудно переоценить. Ведь, выработка беспристрастного, а подчас и «беспощадного» представления о национальной психологии русского человека важна не только для повышения эффективности развития страны.

Она не менее важна для осознания своей культурной идентификации каждым из нас, на личностном уровне. И тех, кто живет в России, и тех, кто иммигровал в Россию — чтобы лучше понять, что происходит в стране и почему, и, соответственно, адаптироваться к жизни в ней с минимальными душевными затратами и потерями. И для тех, кто собирается покинуть Россию — чтобы лучше понять «узкие места» своей ментальности, над которыми придется поработать за границей. Опять же, чтобы лучше интегрироваться в стране нового проживания.

Поэтому всем советую прочесть готовящуюся к изданию книгу Андрея Кончаловского «Икона и топор» — это сборник его статей, посвященных русской культуре, написанных за последние 12 лет. А сегодня предлагаю Вашему вниманию одну из его работ (опубликована на сайте polit.ru), на мой взгляд, наиболее последовательно выражающую сам подход автора к исследованию русского менталитета.

А. Кончаловский  Русская ментальность и мировой цивилизационный процесс

                                                                            Гораздо труднее увидеть

                                                                           проблему, чем найти решение.

                                                                           Для первого требуется воображение,

                                                                           для второго только умение.

                                                                                                             Дж. Бернал

Культура – это этический код, ментальность, нравы…

В основу этой статьи положена речь, которую я произнес на международном симпозиуме «Культура, культурные изменения и экономическое развитие» ( 24 по 26 мая, 2010 г. Москва, ГУ-ВШЭ – прим. С.Л.). В этом симпозиуме принимали участие как российские, так и зарубежные учение: экономисты, социологи и культурологи с мировыми именами, среди которых было несколько лауреатов Нобелевской премии. Конечно, для меня было откровением пообщаться с моими кумирами, я бы сказал, учителями в области культурологии – американцем Лоуренсом Хариссоном и аргентинцем Мариано Грондона. Я во многом сформировал свое понимание судьбы моей страны под влиянием их работ и, конечно, работ ушедшего от нас профессора Самуэля Хантингтона.

Сам факт, что в Москве собрались выдающиеся ученые, чтобы обсудить влияние национального менталитета на экономическое и политическое развитие России — событие выдающееся, и состоялось оно благодаря усилиям и настойчивости нашего замечательного экономиста, директора Высшей Школы Экономики – Евгения Ясина. Я дорожил своим присутствием на этом собрании хотя бы потому, знал, что смогу почерпнуть много мудрых мыслей, которые впоследствии буду выдавать за свои собственные.

Для того чтобы этот текст не вызвал недоумения и вопросов неподготовленного читателя, я переработал речь в статью и снабдил ее дополнительными пояснениями. Начнем с названия конференции, ибо понятие «культура» воспринимается разными людьми по-разному. Что такое «культура»? Часто под этим понимают творения искусства и литературы или манеры воспитанного человека. Но это понятие имеет и другие, более глубокие смыслы. Французский социолог Алексис Де Токвиль в середине XIX-го века, изучая американскую ментальность, определил ее словом «нравы». Он писал: «благодаря своим нравам народ может извлечь пользу даже из самых неблагоприятных климатических условий и самых скверных законов. Никакую конституцию не обеспечишь, если нравы населения этому сопротивляются» (Цитирую по памяти.)

Л. Харрисон провел 20 лет в странах Латинской Америки, пытаясь постигнуть причины столь медленного экономического и политического развития этих стран. Он писал: «Следует признать, что слово «культура» довольно расплывчато и многозначно, но если рассматривать те аспекты культуры, которые влияют на экономическое, политическое и социальное поведение народов, значение этого понятия делается более определенным. Культура – это логически связанная система ценностей, установок и институтов, влияющих на все аспекты личного и коллективного поведения».

Итак, культура – это система ценностей, убеждений, которые для человека данной культуры обязательны, культура – это этический код, это ментальность, нравы, это… Короче, в нашем обиходе мы чаще употребляем понятие «национальные особенности». Культура формируется под воздействием множества факторов – географии, пространства, религии, истории, размера популяции, климата и т.д. Процесс формирования любой национальной культуры, на мой взгляд, так же органичен и нетороплив, как процесс формирования экологической системы. Это та же стихия, в которой природа неторопливо творит, исходя из наслаивающихся друг на друга обстоятельств. И, конечно, так как мы имеем дело с «мыслящим тростником», религия имеет первостепенное значение в формировании этики и культуры данной нации.

Культура и развитие творческих способностей человека

Харрисону потребовалось много лет повседневной работы в Латинской Америке, чтобы оценить, какие ценности и установки иберийской культуры тормозят движение в сторону прогресса и экономического процветания. Он пришел к выводу, что некоторые культуры не только сопротивляются прогрессу, но буквально душат его (он имел в виду Гаити). Харрисон решил установить, что представляют культурные силы, благоприятствующие или подавляющие развитие творческих способностей человека. Он открыл четыре фундаментальных фактора, определяющих, закрыта или открыта данная культура для новых веяний, инертна ли она или динамична:

1 – Радиус доверия.

«Способность отождествлять себя с другими членами общества, сопереживать, радоваться успехам другого и огорчаться неуспехам – вот что определяет доверие. В большинстве отсталых стран радиус доверия преимущественно ограничен семейным кругом. Все, что находится за пределами семьи, обычно вызывает чувство безразличия и даже враждебности. Для такого рода обществ обычно характерны непотизм и другие виды коррупции…» Ничего не напоминает? Ни на что не похоже? Слушайте дальше…

2 – Жесткость морального кодекса.

Обычно источником системы этики и морали является религия. В иудо-христианской морали человек ответственен перед Богом за все свои деяния – будь то отношения к людям или к труду. Но в разных конфессиях мера ответственности различна. Более того, проступки и нарушения морали возможно или невозможно искупить. Отсюда в разных культурах индивидуальная ответственность личности очень разнится.

3 – Использование власти.

«В Латинской Америке власть традиционно воспринимается как лицензия, право на обогащение… Если кому-то этот стереотип покажется оскорбительным и необоснованным, пусть он поразмышляет о том, почему типичный президент латиноамериканского государства покидает свои пост чрезвычайно богатым человеком…» Что-то знакомое, правда?

4 – Отношение к труду, новаторству, богатству.

В отсталых странах к труду относятся как к повинности. Работают, чтобы жить. В динамических – живут, чтобы работать.

Новаторство воспринимается как угроза установившейся стабильности, как ересь. Отношение к богатству определяется ложной концепцией, что богатство существует в неизменном количестве, и его только перераспределяют. Следовательно, экономическое процветание другого воспринимается как лишение тебя куска. Успех соседа – это угроза твоему благополучию. В динамической культуре богатство понимается как постоянно прирастающая величина, прирабатываемая трудом, и поэтому исключающая сам феномен перераспределения.

«Типология крестьянского сознания»

Эти открытия Харрисона буквально потрясли меня лет десять назад, когда я впервые ознакомился с ними. Но еще больший восторг я испытал, когда Харрисон ознакомил меня с работами аргентинского социолога Грандона, которые самостоятельно разработал свою типологию культурных ценностей, укорененных в ментальности латиноамериканских крестьян. Он независимо пришел к выводам, во многим совпадающим с выводами Харрисона, и назвал свою систему «типология крестьянского сознания».

Неудивительно, что этический код крестьянства, зародившийся на заре человеческой цивилизации, должен был быть общим для всех народов мира. Но впоследствии под воздействием самых разных обстоятельств – войн, миграций, климата, популяции и, конечно, религии он начал эволюционировать с разной скоростью, а кое-где так и застыл в раннем средневековье.

Система Грандоны-Харрисона давала возможность спроецировать ее на русскую культуру, давала возможность выявить те психологические установки, от которых желательно избавляться, если мы хотим развиваться. Пренебрежение к закону, разнузданность власти, неготовность людей к взаимному сотрудничеству, пассивность при столкновении с трудностями, отсутствие гражданского сознания и крайне эгоистическое преследование личных интересов – вот главные черты крестьянского сознания. Конечно, эти малоприятные проблемы встречаются и в других странах, даже в таких, как Америка или Швеция. Но, в России, так же как и в Латинской Америке и в Африке, вышеперечисленные явления исключительно остры и играют колоссальную роль в торможении развития общества.

Мне кажется, что определение «крестьянская культура» сбивает с толку, несмотря на свою историческую точность. Многие воспринимают это определение ложно. Даже Евгений Ясин, когда я назвал Россию страной с крестьянской ментальностью, вмешался в полемику и заявил, что большая часть российского населения теперь живет в городах. В том то и дело, что крестьянская этика сохраняется не только среди тех, кто работает на земле, ее придерживаются и те, кто работает на заводах, в банках, и даже в Кремле! Можно забыть своих крестьянских пращуров, но исповедовать те же самые ценности, хотя бы принцип доверия только самым близким, желательно родственникам…

«Слава Богу, мы не одни такие остались в мире!»

Итак, анализ основополагающих ценностей и позволяет определить, насколько изучаемая ментальность способна к восприятию нового и совершенствованию. Это как раз тот инструмент, думал я, который может помочь нам изучить русский национальный этический код и нащупать пути реформы национального сознания. В надежде услышать откровения по интересующему меня вопросу я шел на эту конференцию.

Можно только сожалеть, что Евгений Ясин и его «Высшая школа экономики» – может быть, единственная в стране научная организация, всерьез обратившаяся к проблемам, которые могут пролить свет на причины провала всех попыток Российской власти направить страну по пути модернизации. Так как эти попытки можно наблюдать по крайней мере в течение последних трехсот лет, я поражаюсь, что правительство России до сих пор не понимает, что необходимо научное исследование национального менталитета. Разве не нужно нам научное обоснование хотя бы того факта, что огромное большинство российского народа не желает принимать участия в строительстве своего общества? Надо найти научное обоснование того, что до сих пор российская нация и власть – два несоприкасающихся субъекта, что для русского человека государство трансцендентно (отстраненно-умозрительно — прим.С.Л.)

Как ни печально, но мысль марксиста Плеханова о том, что демократия в России начала ХХ века была невозможна, ибо не было исторических предпосылок для ее развития, до сих пор очень актуальна.

Один африканский ученый так охарактеризовал положение своей страны – «У нас hardware демократический, но software у нас авторитарный». Я это определение могу напрямую отнести и к России. Так вот, как быть с нашим русским «software»? Надо перезагружать программу. Нужны программисты. И я надеялся увидеть их на конференции. Типология Мариано Грандонa многое прояснила мне в моих размышлениях. Наиболее успокаивающим для меня было вывод, что при всех различиях национальных культур есть нечто общее для всех наций с инертным сознанием, и что крестьянское сознание пока еще доминирует в большинстве стран мира. Это как-то успокоило – «слава Богу, мы не одни такие остались в мире!»

Продолжение

____________________________________________________
Активная ссылка на журнал «В загранке» при перепечатке обязательна.

Адрес статьи: https://vzagranke.ru/adaptaciya/cvety/kakie-my-russkie.html

Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:

назад к выпуску >>

к рубрике >>