«Везде чувствую себя дома…» Беседа 5-я
Цикл бесед с Хилолой Айходжаевой о культурной идентификации человека и проблемах иммиграции, которые так или иначе связаны с личностным ростом, переходом на новый личностный уровень. Успех адаптации иммигранта во многом зависит от его интеллектуального уровня, широты мировоззрения и открытости новому.
Община – спасение или заклание?
Светлана Александрова Линс: В одной из наших прошлых бесед, Лола, мы говорили о том, что сам жизненный уклад и менталитет беженцев крайне далек от западных реалий. В итоге возникают целые иммигрантские анклавы, где формируется своя особая атмосфера и даже суб-культура. В таких условиях большую роль в выживании иммигрантов играют этнические общины и землячества.
Живя в Марселе, который с полным правом можно назвать «южными воротами Франции», наблюдаете ли Вы, как приспосабливаются беженцы к новой жизни, насколько им помогают соотечественники, уже обустроившиеся здесь? И зависит ли форма такой поддержки от менталитета и традиций самих иммигрантов?
Хилола Айходжаева: Вообще здесь очень мало азиатов, которые живут на пособие. Тем, которые только приехали, сразу помогают соотечественники открыть ресторанчик, например. Деньги дают безвозмездно. Но, когда эти люди встанут на ноги, они обязаны помогать вновь прибывшим.
Армяне тоже, как жили восточным базаром у себя, так и продолжают жить во Франции. Русский они быстро забывают. Французским владеют плохо. Живут большими кланами, в которых поддерживают друг друга, но и высунуться не дают.
Интересно представление об этнической общности у китайцев и вьетнамцев. То есть так считается, что они «вьетнамцы» и «китайцы». Есть среди них монголы, например, камбоджийцы, лаосцы. Говорят, что если, скажем вьетнамец умер, то его документы передают живому представителю одной из этих национальностей. Французам все не-французы на одно лицо. Это относится и к русским. Мои друзья-французы напрочь запутались в моих русских знакомых.
Светлана Александрова Линс: Любопытная информация. Получается, сами выходцы с юго-восточной Азии вдали от дома начинают воспринимать себя представителями одной этнической группы. Они же и создают свои спорадические сообщества, что помогает новоприбывшим «встать на ноги» и обеспечивает им житейскую «непотопляемость».
Но все это работает на уровне выживания и также иерархично, как, это собственно, реализуется в любой культурной традиции. При этом отчетливо просматривается оборотная сторона такого иммигрантского «братства» – группы имеют жесткие и не всегда благостные «неписанные» правила, в общих чертах напоминая собой мафиозные кланы или секты.
В итоге они становятся препятствием для их членов в реальной интеграции в жизнь новой страны. Как водится, даже если община выпестовала из своих рядов юриста или политика, она так или иначе использует его в своих целях. Что ж все, по сути, оказываются заложниками общины? Или Вам известны иные случаи?
«Любимая «игра» человечества»
Хилола Айходжаева: Да, Вы правы. Иной случай – это мой. Вам повезло. С другими подобными случаями я так близко не знакома. В любом обществе развита клановость. Я не социолог. Но мне кажется, что это очень распространенное явление. Предположим представителю одной какой-либо этнической группировки удается добиться какого-то более менее престижного положения. Естественно, что он захочет подстраховать себя, окружив своими родственниками, земляками и прочее.
Вообще кучкование или спорадичность — это нормальное явление, которое заставляет овец или пингвинов там объединяться в стада перед лицом враждебной действительности. Это происходит спонтанно на уровне инстинктов. Индивидуумы, вступившие в такое «стадо» чувствуют себя защищенными. Цена за это дорога. Это свобода. «Стадо» сразу расслаивается по иерархиям. Начинается борьба за привилегии, появляются любимчики, опущенные и изгои. Это – любимая «игра» человечества.
Поэтому такая иерархия существует и в картах, и в шахматах и т.д. То есть изгои объединяются и продолжается бесконечная игра, от которой они в свое время бежали. Вообще те, кто пострадал в такой игре, кто не удовлетворил свои амбиции, как и всякий обиженный, рисует себе картинки «торжества справедливости», в которых он занимает место обидчиков, а они, соответственно – его.
Эта картинка, по сути, одинакова, но облачается в разные мотивации и предлоги. В зависимости от размаха обиженного. Скромный обиженный ограничится просто прямой местью – «око за око…», более амбициозный будет ратовать за «счастье народа», «мир во всем мире», воплощению чего мешают «плохие». Люди объединяются в группы и партии, в которых они раскладывают по полочкам отрицательный облик и гадкие и подлые поступки «плохих», чтобы сравнивать себя с ними и обосновать необходимость их «наказания». Понаблюдайте за играми детей в песочнице. Суть та же.
Светлана Александрова Линс: Да, поведение, прямо скажем, не «взрослое». А как это все преломляется в плоскости «свои-чужие»?
Хилола Айходжаева: Что такое «реальная интеграция»? Некий идеал. Люди сбиваются в кучи по самым разным признакам. Даже по цвету волос и форме черепа. Очень распространено кучкование по этническому признаку. Дальше начинаются взаимоотношения между представителями этих групп. В свое время армяне в Москве скупили места на рынке, прописку, квартиры. Милиция, мэрия, паспортные столы были подкуплены и за взятки и подарки продали армянам все, что могли. Работникам этих служб и дальше хотелось кушать. Тогда они начали поддерживать лозунг «Бей жидов!», который, может, и сами выдвигали. «Жиды» попросили у них помощи, которую те и предоставили за нескромное вознаграждение.
Может быть, «интеграция», это когда между кланами и группировками завязываются интенсивные взаимоотношения. Когда территория не только географическая, но и экономическая, политическая и религиозная устанавливается в процессе мирных переговоров. Типа, мы вам разрешаем петь ваши песни и продавать спагетти, если вы нам разрешите то же самое там, где до сих пор это было запрещено (неофициально, конечно). А можем даже и сами потанцевать под вашу музыку, если вы пустите к себе наших проституток.
Если речь идет конкретно о моем проекте, то так и получается, что государство выделяет деньги на то, чтобы все могли мирно сосуществовать. Пусть кланами и группами, но более-менее уважать друг друга.
«Чаще всего там та же зашоренность…»
Светлана Александрова Линс: На мой взгляд, интеграция не может происходить на основе взаимоотношений между кланами и этническими группировками. Ведь, их отношения, по сути, — феодальные распри, когда война сменяется «худым миром», чтобы, в свою очередь, объединиться против кого-то еще. Все эти группы и группки отстаивают свои узкие интересы и закрыты друг от друга.
Хотя, очень похоже на то, что государство, даже с такими давними гуманистическими традициями, как Франция, самое большее, берет на себя задачу контроля общей ситуации в стране, на уровне мирного сосуществования групп и кланов. И по большей части, печется о том, чтобы новоприбывшие, чужие, не создавали проблем для своих.
Хилола Айходжаева: Думаю, что внутри французского общества, внутри кланов и группировок так все и происходит. Вряд ли дочь дипломата здесь выйдет замуж за черного иммигранта. Она его даже не встретит, не увидит. Он — вне ее реальности. Сын зеленщика, скорее всего проведет всю свою жизнь в кругу зеленщиков и мелких лавочников. Сам по себе индивидуализм свойственен очень немногим. Мне приходится попадать в «высшие круги» интеллигенции. Чаще всего там та же зашоренность. Люди поглощают большое количество разнообразной информации, просеивая из нее то, что входит в их рамки реальности. Они путешествуют, много читают, спорят. Это не меняет их. Они так и кучкуются между собой, создавая рамки своей, тоже ограниченной реальности.
Светлана Александрова Линс: То есть, французское общество качественно изменилось в своем составе и культурном спектре, но на государственном уровне нет осознания этого и, соответственно, последовательной политики. Франция так и остается в сознании ее граждан «колониальной метрополией». Так получается?
Хилола Айходжаева: В Советском Союзе, как я уже говорила, было взаимопроникновение культур. Происходило это, наверное, под давлением идеологии. В нас буквально вбивали идею братства, равноправия, что бы там не происходило на самом деле. «Интеграция» проводилась добровольно-насильственными методами. Во Франции этого нет. Представители разных культур живут в параллельных мирах. Нет даже простого любопытства. Нет объединяющей, пусть даже утопической, идеологии. Правительство пытается бороться с этим, применяя грубую силу. Так произошло в случаях запрета на ношение девочками чадры в учебных заведениях. Периодически в средствах массовой информации показывают процессы над вахобитами–многоженцами или африканцами, практикующими какие-то свои культы.
То есть люди не просто перемещают сюда свой мир, свои традиции, а еще и более судорожно цепляются за них, закрываясь от той реальности, в которой они фактически находятся. Интересно, что это вызывает подобный ответный процесс со стороны французского общества. Оно тоже закрывается, встает в оборонительную позицию, что и проявляется в показательных процессах.
Вы помните старые кадры фильмов о том, как мусульманки после торжества советской власти сами снимали паранджу и сжигали ее публично. Было ли это на самом деле или нет, но это прочно вошло в массовое сознание. Не могу себе представить, чтобы арабки гордо и публично сжигали свои вуали, объявляя себя «свободными гражданками Франции». И в то же время показывают, как они демонстративно их надевают, отгораживаясь от остальной Франции.
Наша глубинная подготовка к идеям равенства и интернационала начиналась с пеленок. Идеи гуманизма и равенства, заложенные самими французами, как ни странно, не проросли на своей родине так, как у нас. Хотя бы тем, что мы должны были писать сочинения на это тему, эта идеология внедрилась в наше сознание.
Почему бы не использовать те же ненасильственные, тонкие и эффективные методы обработки общественного сознания? Поэтому согласно моей методике люди будут не просто учить язык, историю и культуру (пусть в общих чертах), но и будут готовить доклады и рассказывать об основных моментах, сравнивать с тем, к чему они привыкли у себя публично, во время открытых уроков или тематических вечеров, привлекая к обсуждению и зрителей, то есть самих французов.
«Все скатывается к сознанию «колониальной метрополии»
Светлана Александрова Линс: Да, действительно, идея равенства и интернационализма интенсивно и в разных формах вбивалась в сознание советских людей. Но при первой же возможности «союз нерушимый» распался на мелкие осколки, и до сих пор то там, то сям в разных уголках бывшей советской империи кто-то все еще норовит отгородиться и самоопределиться.
Почему? На мой взгляд, преодоление ксенофобии и расизма возможно лишь при достаточно высоком интеллектуальном развитии, когда человек способен подняться над своей этнической культурой и религией. При подавлении же одним доминирующим этносом всех остальных, даже с коммунистическим манифестом вместо хоругви, – ни о каком интернационализме и уважении между нациями даже мечтать не стоит. Так или иначе все скатывается к сознанию «колониальной метрополии».
Другое дело, что человек, приезжающий на жительство в другую страну, должен быть изначально готов к «доминированию» культуры и менталитета этой страны. Но такое осознание предполагает определенный уровень развития новоприбывшего, способности к освоению нового для него культурного контекста и переключению. Перефразируя известное изречение, это можно определить, как «одна культура хорошо, а две (и более) – лучше». В рамках такого подхода, интеграция видится, скорее, как «штучное» производство, результат поисков, активности и личностного роста самого иммигранта.
Объявление!: Уроки французского языка в соответствии с Вашими сроками, наклонностями и потребностями — http://create-hands.ru/wppage/uroki-francuzskogo-yazyka-5
____________________
При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.
Адрес статьи: https://vzagranke.ru/zhizn/enciklopediya/parallelnye-miry.html
Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:
(посмотреть видео Процедура подписки)
назад к выпуску >>
к рубрике >>
Не знаю, как во Франции, а вот в Швейцарии мне понравились принципы армянской общины. Они объединены, они вместе отмечают праздники, они учат детей своему языку, они приглашают на каникулы деток из Армении и распределяют их по домам живущих здесь армян. У меня была в языковой школе учительница-армянка, которая преподавала немецкий язык. До нее была немка. Так вот армянка как преподаватель была намного лучше. Да и по русски она говорила-не забыла язык.
Армяне живут общиной,помогают друг другу,поэтому и их адаптация происходит менее болезненно,чем у таких ,как я ,когда попадаешь в это общество одна-одинешенька,без знания языка,без особых знакомств и начинаешь осваивать в слепую,методом пробы их традиции,законы и ментатлитет….Крыша ехала и в голове не укладывалось,почему это у них так ,а не иначе….
Жаль,что у русских нет кланов и общин и ,иногда,элементарной помощи и поддержки …
Уже давно говорю на французском,живу с мужем,у которого большая семья,но мне никогда не стать им равной…Французы,вообще,по своей сути самолюбивы и считают себя лучшей нацией на земле,поэтому доказывать им,что все люди равны -,бесполезно…Впрочем,сегодня я уже не нуждаюсь в самоутверждении и в признании меня равной им,французам…У меня своя жизнь,свои увлечения и свои ценности,но мне придётся жить среди них с осадком на моей душе…Жаль…
«Крыша ехала и в голове не укладывалось,почему это у них так, а не иначе…». — в самой фразе отражается установка, обрекающая иммигранта на мучительную адаптацию. Ведь, на такие вопросы может ответить только ученый, серьезно и глубоко «копающий» местные традиции и нравы и проводящий сопоставительный анализ культур.
Для обычного же среднестатистического иммигранта достаточно уяснить себе, что «у них — иначе». И принять эту данность, не анализируя, оценивая и сортируя. Как в детстве они приняли те культурные нормы и паттерны, ставшие для них само собой разумеющимися. Такая установка — серьезное подспорье, избавляющее от психологических травм в период адаптации.
А,по-большому счёту,Францию так заполонили иностранцы,причем кого здесь только нет,что и неудивительно,что французы все больше и больше становятся расистами…Судьёй здесь быть сложно…
Для того, чтобы люди, которые только приехали во Францию, сразу почувствовали себя комфортно, я предлагаю курсы французского, а также консультации по разным вопросам. Так как я не могу быть компетентна во всём, я могу помочь найти русскоязычного специалиста с хорошей репутацией. Через мой блог люди, живущие во Франции или только собирающиеся приехать сюда, могут познакомиться и друг с другом, обменяться опытом, ценными советами и прочей поддержкой. Часто людям просто надо выговориться.
Лола,тем,кто тебя услышит, крупно повезёт .Как ты правильно подметила,что часто человеку необходимр просто выговориться,причём на своём языке,чтобы его поняли…Ты делаешь потрясающую работу,помогая вновьприбывшим адаптировать во Франции с меньшими эмоциальными потерями…А это очень важно,потому что без знания языка и традиций страны в начале пути на чужой земле бывает немыносимо трудно.Спасибо тебе!
Да, действительно, русских общин и кланов подобно армянским или же китайским и т.д. за рубежом нет. Я не вдавалась в подробности, почему так происходит. Но на чисто психологическом уровне люди сплачиваются в группы, когда их притесняет более сильная группа.
Особенно хорошо это видно на евреях. В каждой стране есть евреи, то есть люди, чьи предки на протяжении тысячелетий остаивали свое право исповедовать иудейство. Им вводили зоны оседлости, им запрещали получать образование, их громили, уничтожали. И чем больше гонений и преследований, тем больше они сплачиваются, становятся мудрее, сильнее и предприимчивей.
Если почитать последние отчеты о проявлениях рассизма в Швейцарии, то самая пострадавшая часть населения страны — евреи. Причем, это не евреи-иностранцы, а свои доморощенные. Именно они не пропускают ни одного случая проявления неуважения к их религии и к конкретным ее исповедующим. Другие же просто не заявляют о таких случаях, или же делают это гораздо реже.
Так вот, возвращаясь к русским общинам, на сегодняшний день, они в достаточно оформленном виде сложились лишь в странах Балтии.
Спасибо тебе, Аллочка. Несмотря на мою кочевую жизнь, владение языками, всё равно первое время было нелегко. Так пусть тем, кто приезжает сюда, будет уже легче. Есть форумы, есть сайты, объединяющие русскоязычных, но всё равно настоящего общения там не происходит. Я готова поделиться тем, что сама собрала по крохам в результате своего очень общительного характера. Своим опытом, связями. Мой скайп и блог открыты для всех желающих пообщаться и между собой.
Увы, дамы, увы. В России сейчас происходит все тоже самое. Подросло поколение, выросшее уже без объединяющей идеологии СССР, даже тем, кто родился в год распада Союза, уже 21 год. Особенно остро обстоит дело с представителями многочисленных кавказских народностей. У нас тут, на юге, не все так страшно, мы к ним привыкли и просто игнорируем по большей части, а вот чем дальше на север — тем страшнее. Потому что там тоже подросло поколение, не знающее о «братстве народов». И те и другие замыкаются в себе, не совершают никаких попыток интегрироваться в общество друг друга, зато активно совершают попытки просто сломать или уничтожить тех, кто для них чужие, а значит — «враги». В новостях не рассказывают и половины того, что происходит в реальности, во многих городах надвигается натуральная катастрофа.
Что касается всего сказанного выше, у каждой такой общины, особенно это касается армянских общин, есть изнанка. Когда я училась в институте, в начале очередного учебного года, ко мне обратились со странной просьбой из ректората. Как человека спокойного и имеющего определенное влияние в студенческих кругах, меня попросили взять под опеку мальчика. Выяснилось, что мальчик армянин, из армянской общины в Москве. Вырос в Москве, ходил в армянскую школу, жил в общинной среде не общаясь вне ее. Родители оба заняты бизнесом, им не до ребенка, воспитывался бабушками и дедушками. А по окончании школы выяснилось, что он мало того, что практически не говорит по-русски, так еще и панически боится чужеродного для него окружения, с которым он ЖИВЯ В МОСКВЕ никогда в жизни не сталкивался. Он видел «иноплеменников» на улице, но никогда с ними не общался и вообще не знал, что делать. Ни о каком поступлении в вуз не могло быть и речи… В итоге его отправили к родне с тем, чтобы он вдали от суматошной столицы, в более спокойных условиях нашего городка научился общаться с чужими.
Когда я с ним познакомилась, он был страшно испуган и даже боялся сказать мне свое имя, потому как почему-то решил, что я его: а) не выговорю и б) буду над ним смеяться… ребенка было откровенно жаль. На его нормальную социализацию в обществе ушло 2 года…
С тех пор я КРАЙНЕ негативно отношусь к разнообразным замкнутым национальным общинам внутри других государств.
Да, время летит, и уже выросло поколение «рожденных не в СССР», но на его бывших просторах. Казалось бы, сегодня нет общей идеологии, но поведение представителей бывших «братских республик» (России в том числе) обнаруживает одно занятное сходство, отличающиее их от «совков».
В частности, в советсткие времена каждого туриста и командировочного, собирающихся в загранпоездку, «пропускали» через райком, где четко прорабатывали, наставляя, что за пределами страны он должен вести себя безукоризненно, он де отвечает за имидж лучшей страны мира. Еще и соглядатаев приставляли. И хотя это была уродливая, идеологически-перекошенная, но все же сдерживающая узда. И «в гостях» люди вели себя «тише воды».
А что сейчас? Повсеместно мы наблюдаем попытки «вернуться к корням», где-то эти попытки более успешны, а где-то и не очень. И зачастую обнаруживается, что во многих традициях соблюдение норм поведения в своей группе важнее, чем вне ее. То есть «узда», сдерживающая человека вне его референтной группы как таковая отсутствует. Пример того — нецензурные выражения. Во многих культурах мат на родном языке — дело неприемлемое, а на другом языке, пожалуйста. Также и другие нормы поведения: «дома» так себя вести нельзя, зато за границей можно «отвязаться» по полной.
У Михаэля Лайтмана спросили, как он советует относиться к женщинам. Типа, не раскроет ли мудрец секреты женской души. А Лайтман отвечает так гениально-просто:»По-человечески, гуманно.»
Так вот, когда наши соотечественники выезжают за границу, можно дать им один-единственный совет: иностранцы — это тоже люди, хотя и не совсем такие, как мы. Поэтому, на всякий случай, хорошо бы вести себя просто по-доброму.
С другой стороны, взрослые люди всегда все сравнивают. «Всё познаётся в сравнении». Поэтому никуда от этого «а у нас, а у них…» не денешься. Приходится пользоваться, опираться на это. Только не с точки зрения, что у нас хуже или лучше. Это пустая трата энергии и времени.
«Уже давно говорю на французском,живу с мужем,у которого большая семья,но мне никогда не стать им равной…» — а надо ли изо всех сил стремиться сравняться с кем-либо, чтобы обрести душевный покой? Я никогда не ставила себя «под деревянный циркуль», и очень возможно, именно это помогает заслужить искреннее уважение местных.
Мы с мужем были недавно на мясной всешвейцарской выставке. Так я там невольно оказалась живым «экспонатом». На наждом шагу мы встречали наших клиентов, владельцев мясных лавок, и Линс, представляя меня им, картинно, как конферансье, вскидывал руками: «Вот, познакомьтесь с создателем линии соусов «Фрут-энд-файер». Люди удивленно разглядывали меня и почтительно раскланивались. От всех теперь регулярно получаю приветы.
А буквально вчера мой муж ошарашенно поведал мне, что, приехав к одному нашему новому поставщику и представившись, услышал в ответ: «А-а-а, Вы — муж той русской, которая делает интернет-журнал».
К чему я все это рассказываю — не имеет смысла стремиться «встать с кем-то на одну доску». Люди сами найдут для вас пьедестал, если обнаружат на то причину.
Уважаемая Светлана, с удовольствием читаю Ваш журнал, наткнулась случайно, разыскивая информацию о том, как влиться в новую жизнь в новой стране.
У меня есть такое сомнение и вопрос:
Не имеет ли смысл полностью отгородиться от русскоязычной среды, в том числе и в интернете для более успешной и быстрой адаптции?
Добрый день, Светлана!
Рада, что Вы присоединились к читательской аудитории нашего журнала. Милости просим к нашему шалашу.
Я считаю, что специально отгораживаться от русскоязычной среды не имеет смысла. Другой вопрос, необходимо определить свои собственные приоритеты интеграции в жизнь новой страны. И уже в соответствии с этим сбалансировать контакты и общение. И, конечно, важно, чтобы Вам оно приносило удовольствие и не было в тягость. Это — серьезная душевная работа, подбирать круг общения, как в реале, так и онлайн, который поможет строить свою новую жизнь и не затягивает ни в какие «крайности». Люди, как точно и метко выразилась Хилола, кучкуются по самым разным поводам, и по мере «внутреннего роста» человека круг его общения меняется.
А у нас в Израиле к эмигрантам относятся прекрасно.Может, потому, что практически все тут — эмигранты, если не в своем, то в предыдущем поколении.Я никогда не ощущала себя чужой. Не понимающей реалий, не знающей тонкостей языка и ментальности(как следствие) — да. (Но это ведь моя вина!) А чужой и ущемленной — нет, ни за что. Мне кажется, мы зачастую сами отделяем себя стеной — страха, комплексов… И получаем в ответ то, что излучаем…