Отношения мужчины и женщины, по своей сути, очень просты, и при всем многоообразии нюансов укладываются в пару-тройку сюжетных шаблонов. Но черт кроется в нюансах, а именно в слабостях партнеров, выстраивающих запутанный, а иногда и непроходимый лабиринт для любви и счастья. Новый рассказ Аллы Ройтих – яркое тому доказательство.

На каком-то торжестве в ресторане они оказались рядом. Он выворачивался наизнанку от предупредительности: «Вам вино или виски? Попробуйте грибной салат, это что-то бесподобное!» Чихнула едва слышно – «Мадам, будьте здоровы!», сигарету попросила — был готов отдать всю пачку. Кофточку на бархатные плечи принцессе набрасывал…

Фотограф: Гена Левитас

Был теплый, томный сентябрьский вечер. Они сидели на свежем воздухе, под низкими любопытными звездами, и журчали обо всем на свете. Тембр его голоса ласкал и успокаивал, глаза — смешно широко расставленные, где-то рядом с ушами, — смеялись, лучились, и она сама не заметила, как ее астральное тело оказалось в его радужной ауре, физическое — в черном блестящем «Лексусе», а номер мобильника — в многокнопочном монстре последней модели.

Седая голова, великоватая для нешироких плеч и невысокого (она на полголовы выше) роста, небольшой животик, серое худое лицо, изодранное жизнью, — короче, совсем не ее тип. Поэтому, когда назавтра (сумел же уговорить!) шла на свидание, — чувства были сложные, и отторжение включали в себя тоже. Но при встрече все улетучилось: словесные сладости, которые так любит и ждет женщина, он напевал со страстной хрипотцой, а его глаза даже в ней — мисс прагматизм, которая давно уже не трескалась от лишних эмоций — зажигали огонь мечты о любви, захороненный на огромном кладбище разочарований…

Он начал ухаживать, и в эту «платоническую» неделю она услышала тысячу и одно прекрасное слово и узнала о себе тысячу и одну прекрасную вещь. Утром третьего дня их знакомства подмигнула себе в зеркале раскосым глазом цвета травы, улыбнулась: «Вот не знала, что я такое сокровище!» На четвертый день он был пилотом маленького красного самолета, на котором они летали в Кейсарию — фотографировать эту красоту с высоты птичьего полета… Размах, кураж: за креветками — с утра, в тель-авивский порт, чтобы успеть к ее пробуждению, и суши — к ужину, сюрпризом…

Он вообще любил сюрпризы. Ближе к выходным она позвонила ему по дороге с работы. Ответил не сразу, сонно пролепетал: «Потом, потом, сплю…» — она может поклясться, что слышала это! — шорох постельного белья, …но через минуту увидела его у своего подъезда с гордым букетом белых роз!

Ну, это уже высший пилотаж! Не удержалась, поцеловала его в глубокую морщину на щеке. А его глаза в ответ обняли ее… и… даже сделали все остальное …

Она тогда подумала, что он уже занимает место в ее жизни.

— Освободи выходные, мы послезавтра едем к морю! — Заявил темпераментно. Чувствовалось — волнуется. — В пятницу в 10 утра я у тебя, и не вздумай забыть главное — купальник!

В ночь перед поездкой она видела его в эротическом сне. Проснулась свежая, веселая: ничего особенного не случилось, но мир абсолютно другой! Небо — голубее, трава — зеленее, и птицы поют какие-то особенно красивые песни.… Сделала пилинг лица и тела, тщательно уложила волосы. Докрашивала правый глаз, когда он позвонил:

— Я здесь! Скучал по тебе эти дни. Купальник не забыла? Я у памятников остановился — не было стоянки рядом. Чуть пройди. Или помочь, у тебя тяжелая сумка?

— Все в порядке, дойду, — проворковала, подарила струнам ресниц три последних аккорда-мазка, схватила сумку, показавшуюся легче пуха, мельком взглянула на часы и через ступеньку полетела вниз…

Весь путь к машине — из подъезда через небольшую площадь — минуты три, и все это время они неотрывно смотрели друг на друга. И она с ужасом увидела, как с каждым ее шагом в его глазах гаснут лампочки чувственного фейерверка, устроенного в ее честь…

Почему? Алгоритм плохого конца, к которому приучила жестокая жизнь и который она бессознательно посылает во Вселенную? Ведь недостатков в ее внешности природа не предусмотрела! Мягкий овал лица, изумительная улыбка, гладкая кожа, длинные стройные ноги, изящные руки — всем этим он не переставал восхищаться, и сейчас это, как никогда лучше, оттенилось простеньким пестрым сарафанчиком. А если б и были изъяны? Разве из-за них любят меньше? Смешно!.. А может, просто малышка-тучка омрачила безоблачное небо — встал не с той ноги, что-то неприятное узнал или вспомнил, колики в животе? Она напряглась, но самую малость: ну не сдаваться же сразу, — вскинула повыше голову и улыбнулась: все будет хорошо! Села в машину, коснулась пальцами его руки. Он едва уловимо вздрогнул и отстранился…

Куда мы едем? На море или на кладбище разочарований?

Она снова посмотрела на часы. Прошло всего 6 минут, в которые рухнул весь ее мир, и все попытки реанимации будут напрасны. Но он был дорог ей — так, что отказаться от попыток, пусть даже тщетных, она не могла…

А потом было море, томной медленной волной бьющее в песок, его незаинтересованные глаза и удрученное молчание под величавым загадочным небом, черно–бархатным ночью и сине-шелковым днем, и ее вопросы к этому небу:
Почему снова — несовпадение? Почему моя жизнь только из них соткана?

Фотограф: Гена Левитас

Она видела: он боролся с этим непонятным монстром в себе, был внимателен и вежлив, уже с утра приклеивал к лицу хроническую улыбку и носил ее весь день. В одну из ночей все-таки случился их первый секс, и в нем не было ни нежности, ни романтики, ни элементарной страсти. Мешало ощущение, что ее инициативы больше, а засыпали потом на неприятном, холодном расстоянии друг от друга, и так же, на этом расстоянии, было все потом — сбор ракушек, купание и загар, завтрак, обед, ужин…

Он жалко пытался радоваться:
— Море, солнце — и ты…
— Ты! А потом море и солнце, — прошептала разочарованно. — Так правильнее.
Он не ответил.

Когда вернулись в город, она вычеркнула его из всех программ, потом снова подключила, потом опять стерла. Проигрывать неприятно, но если протянуть линию дальше, даже в самое худшее, чем могут завершиться тяготы, — понимаешь — там тоже есть жизнь. Глядишь, дальше-то все и образуется! Поэтому какое-то время она полностью ушла в работу, намечала себе программы на день, стремилась их выполнить, что-то записывала, обозначала временные промежутки для цели… Но потом снова стали мучить те 6 минут: что, ну что могло в них случиться? Она подключила его опять и звонила не переставая. Долго натыкалась на жестокие гудки или автоответчик. Через неделю он сжалился:

— Дело во мне, а не в тебе. Ты замечательная. — Выдавил с трудом. — Не звони, ничего больше не спрашивай. Прощай.

Тогда, на этой площади, за 6 минут он разрушил ее мир и так и не объяснил, почему. Не решился, в очередной раз смалодушничал…

Ни одна женщина не нравилась ему так, как она, сам себе удивлялся! Сдувал пылинки, урча от удовольствия… Но со временем стало мучить связанное с ней едва уловимое неприятное чувство, из серии дежавю , и когда она тогда шла к нему через площадь, подсознание наконец выдало ответ: она сильно напоминает ему сестру отца — единственную женщину на земле, которую органически не переносит. То, как ставит ноги, поправляет волосы, вертит головой и смотрит вбок — точно, это страшная Роза! Внешне — ничего общего, с нее картины писать — так красива. Но почему-то неумолимо ассоциировалась с теткой, неприятным запашком из ее рта и узенькими, всегда сухо поджатыми губками, под которыми жили ее огромные прокуренные зубы — один из самых его страшных детских кошмаров. Казалось, они вот-вот вылезут из черно-фиолетовых десен и упадут прямо на него…

Она с самого его рождения учила его родителей , как его воспитывать, вечно за что-то стыдила его веселую юную маму, а однажды почти час держала над горшком, а он все упрямо не писал, зато возненавидел ее на веки вечные и поклялся отомстить самой страшной местью из всех возможных и от всей души написал в ее новую лаковую бордовую сумочку…

Как ни пытался он побороть чертову Розу, — ничего не выходило. Старуха словно мстила ему из гроба…

* * *

Прошел год. Душа покрылась коркой льда и наглухо запеленалась в одиночество. Не осталось ни чувств, ни эмоций, только беспристрастные наблюдения за фактами. Мужчины вокруг не производили абсолютно никакого впечатления. Иногда она проводила с кем-то из них ночь — и выключала из жизни, словно и не было. Но однажды сердце — оно ведь не камень! — снова екнуло и доверчиво распахнулось…

Красивый, спортивный, голубоглазый, море обаяния. Его улыбкой можно было свечу зажечь! Познакомились, он рассказал, что уже давно в разводе и очень бы хотел встретить свою женщину. Долго и сладко целовались в его машине. Потом он пропал на месяц, потом появился, потом пропал снова. А вчера он сидел за соседним столиком в кафе, и на ее приветственный взгляд отвел глаза.

Он подумал — господи, снова она… Очаровательная женщина! Почему он не встретил ее раньше? Разве заслужила выносить кадки со рвотой и просыпаться от его ночных криков? Это очень агрессивный вид саркомы, и ему уже сказали, что осталось жить не больше года. Страшно болят мышцы, голова тяжелая…

Он поймал ее взгляд и отвел глаза.

Цвела весна, воздух был пропитан ароматами радости. Она в тот момент читала статью в фейсбуке о том, что человек может сам притянуть в свою жизнь большую любовь, если …

Если…

Если…

Фотограф: Гена Левитас

____________________________

При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.

Адрес статьи: https://vzagranke.ru/razvitie/yazyki-dushi/literatura/6-minut.html ?

Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:

(посмотреть видео Процедура подписки)

назад к выпуску >>

к рубрике >>