Литература
«Ночник»
* * *
Поколесив по области, автобус выплюнул меня и двух бойцов-«срочников» у хаты-мазанки на краю села.
Нас в меру радостно встретили несколько офицеров-шутников: «Командир здесь хороший, хоть и бьет иногда».
Что с нами делать, офицеры на тот момент не совсем понимали. Начинало смеркаться, а потому нас отправили в фургон на ночёвку: «Завтра видно будет».
С разных сторон - но не рядом - постоянно слышались тяжелые вздохи артиллерии. Через полчаса я уже не обращал на них никакого внимания.
В девять вечера нас троих отправили на пост. Однако разбудить срочников мне не удалось. Один, подобно игрушке-неваляшке (вернее, неподнимашке), вставал, бормотал «да, да, уже иду» и медленно сползал обратно в кресло. Второй возмущённо блеял и по-телячьи отбрыкивался от меня ногой. Что ж, вышел на пост в одиночку. Мне вручили прибор ночного видения и приказали смотреть за проходящей рядом дорогой. Но основной целью наблюдения были беспилотники, о появлении которых следовало немедленно докладывать начальству.
«Ночником» я пользовался в первый раз, и дежурство превратилось в цяцьканье. Я разглядывал в окуляр свои берцы, развалины сельского сортира, окрестные поля, дорогу, богатое звездами небо и зарево разрывов за ближними холмами.
Беспилотников я так и не увидел - впрочем, за три часа я вообще никакого движения не увидел. Разве что с десяток падающих звезд, в связи с чем был вынужден перейти к загадыванию второстепенных желаний.
Наутро пропала связь. Одинокая мерцающая полосочка «Киевстара» не давала шанса хотя бы отправить смс.
В поисках мобильного сигнала и места для туалета взобрался на ближайшие развалины. Путь высотой в четыре этажа занял четверть часа: приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не наступить на мину. Причём мину не только реальную, но и оставленную организмами бойцов механизированной роты, стоявшей у развалин двумя неделями ранее.
В конце-концов и несмотря на трудности, обе поставленные задачи были выполнены.
И я продолжил слушать сводный хор сельских петухов с редким вкраплением взрывных ударных.
* * *
⁃ Тётушкин, где твой автомат?
Щуплый срочник стоял перед командиром роты. Он понурил голову, будто стараясь просверлить глазами и без того разбитый бетон сельского двора.
⁃ Повторяю вопрос, - комроты делал вид, что злится, но в уголках его глаз притаились озорные огоньки. - Куда ты дел свой автомат?
⁃ Его у-украли, - заикаясь, проговорил срочник. Его взгляд пробурил земную кору и устремился к ядру Земли.
⁃ И как же это случилось? Ты оставил автомат в казарме, пошел на обед, съездил домой, возвратился - а автомат украли?
⁃ Н-нет. Я спал. Просыпаюсь - его нет.
⁃ «Е-его н-нет», - передразнил растеряху комроты. - А мне теперь из-за тебя в тюрьму садиться? Ну ладно, а где твои каремат и спальный мешок? Тоже украли?
⁃ Нет. Я их в машине оставил, которая уехала…
⁃ Слушай, ты же вроде Тетушкин, а не Барашкин. Как у тебя это получается?
Дознание прервал громкий звук, напоминающий массовый запуск новогодних салютов. Вся компания оглядывается - в полукилометре от нас стартуют ракеты «Градов».
Зрелище завораживающее, но впадать в очарование надолго не следует. Нужно быстро искать окоп - вот-вот прилетит «ответка».
Тетушкин с облегчением прыгает в убежище, радуясь, что командир отвлекся от его разгильдяйства. Сверху на нас с недоумением взирает местный пес Карандаш. Он понятия не имеет об артиллерийских дуэлях.
Ответка в этот раз не прилетает. Бойцы с легким удивлением расползаются обратно по своим постам.
Я же только сменился и собирался устроить праздник помывки. Помыться тёплой водой в полевых условиях - это сродни именинному застолью на гражданке. А мне как раз удалось нагреть на огне ведро воды. Плюс рядом оказались остатки душевой кабины, украсившие собой засохший сад.
В предвкушении грядущей чистоты я прихватил мыло и полулитровую баночку, прошедшую кастинг на роль черпака. Влез на дощатый пол кабинки и окатил себя первой порцией теплоты.
Тут же с неба раздался гул вражеского истребителя, зазвучали крики «Воздух! Воздух!».
Я думал недолго - и начал намыливать голову. Рассудил, что голый и мокрый мужик вряд ли входит хотя бы в первую сотню лакомых целей для лётчика. Впрочем, ситуация быстро усугубилась обильной канонадой. От уханья близких взрывов остатки душевой ходили ходуном.
Вокруг бегали закованные в броню бойцы во всеоружии. И посреди всего этого движения стою голый я и судорожно смываю мыло водой из баночки. Мытье закончилось, когда артиллерия смолкла, а самолет улетел.
Удовольствия от процедуры я не получил от слова «совсем».
Богдан Василенко
При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.
Адрес статьи здесь
