Алла Ройтих Девять жизней — 2-я часть
Распахнула шкаф и призадумалась: надо одеться так, чтобы и консерватор-зять свой серьезный лобик не хмурил, и понравиться Рони, любителю откровенного эпатажа в женском наряде. Остановилась на прямой джинсовой юбке до колена и серой блузке очень идущего мне оттенка. Учитывая нашу сумасшедшую разницу в возрасте c любимым, мне бы надо было начать краситься часов с 5-ти утра, не отвлекаясь на пробежку, и тщательно вырисовывать каждый свой 45-тилетний миллиметр. Но всегда тесно в 24-х часах, что-то обязательно игнорирую, поэтому — никакой косметики, кроме красной помады, и слава Богу, что хоть это успела! А вот что нельзя забыть ни в коем случае — кукольные туфельки на высоких каблуках: Рони помешан на элегантной обуви. И, конечно, — улыбка, ибо нынче — время глобального тотального позитива!
Поймала такси. Первый пункт — Тель-авивская больница «Ихилов». Это огромный, непрерывно жужжащий человеческий улей с могучими очередями, носилками, каталками, костылями и прочими вместилищами человеческих страданий, с несметными коридорами, лифтами, лестницами и площадками. В родильном отделении особенная чистота, свежайший ремонт, идеальная работа и приятные лица персонала, ощущение защищенности и покоя. Дочь, моя золотоволосая скандинавская королева, возлежала на крахмальных подушках и гордо улыбалась, в зеленых глазах танцевали золотые смешинки. Спасибо, Боже!
— Поздравляю, у тебя два внука! — она протянула румяные губы для поцелуя.
— На сколько? — Я имела в виду вес новорожденных, но была прервана басовитым смешком:
— На всю жизнь! — Это уже голос зятя, Максима. Я вздрогнула, вся внутренне подобралась, одернула юбку — ни дать ни взять, двоечница перед строгим учителем. Я его боюсь. Угощая его фирменным яблочным тортом, сидя у них с Лерой в гостях или рассуждая на официальном семейном мероприятии о плюсах и минусах местного образования, всегда переживаю: как отреагирует? Вот и сейчас свои щелки щурит — от укора или от удовольствия? Дело не в моей Лере, ради которой он готов на все 24 часа в сутки, а во мне: не покидает ощущение, что это не я старше него на 15 лет, а он — меня. В их семье никто никогда не разводился и не совершал никаких других ошибок, все чинно, размеренно, серьезно, как в аптеке, а на гладких смуглых лицах — величавая мудрость веков. Ибо самая лучшая из школ — школа выживания: родители зятя были в числе тех 66-ти вьетнамцев, которые в 1977 году на самодельном суденышке бежали от жестокого режима. Когда они посылали отчаянное SOS равнодушно проходящим мимо судам разных стран, — как крутился счетчик их дней, какую жизнь они проживали? Приютившему Израилю семья вернула все сторицей: работая не покладая рук, скопила капитал и теперь владела сетью ресторанов ориентальной кухни. Один день у них шел минимум за два…
Мой зять Максим – так это просто гордость двух наций! Красивый, высокий, широкоплечий, прошел тут гиюр, служил в армии, участвовал в ливанской войне, на хорошем счету в серьезной компьютерной фирме — всем орлам орел! Я зову его Якудза за брутальное выражение узких глаз и татуировки под строгим офисным костюмом. Обожаю беса, склонившего его на эту причудливую роспись: оставляет надежду, что Максим хотя бы на краткий миг все-таки был молодым, но все-таки Пушкинское «жили старик со старухой у самого синего моря» — это про него с моей Лерой! Дочь никогда не нуждалась ни в каких щенячьих периодах. Уже в средней школе она вызвалась делать продуктовые закупки на неделю («вы c отцом транжирите деньги, как неразумные дети») и экономила нам приличные средства, а учителя, выходя по делам во время урока, просили ее присматривать за классом, и управлялась она с этим даже лучше, чем они сами. И сейчас она меня опекает, словно дочь — не она, а я…
— Посидите, сейчас детей принесут кормить. Ты знаешь, мам, кто тут лежит в соседней палате? Папина новая супруга! Он скачет вокруг нее, как козлик, трепещет и благоговеет… — Лера состроила постную мордашку. — Он и сюда приходил, хотел поздравить, весь прямо наизнанку вывернулся!
— Ну, а ты? — Я улыбнулась про себя. Забавно, право! Ее жестокая бестактность оставила меня равнодушной: вся эта история с ассистенткой осталась в той жизни, я с мужем за все это время даже по телефону не говорила. Лера — общалась, но редко и с неохотой, ни в какую не брала подарки, и это, кажется, был единственный аспект, в котором она вела себя по-детски.
— Да ну его, мам! Перед Максом стыдно! Старый, черный… Лицо — как жеваный тазик, а косит под юношу: серьга в ухе, стрижка, как у 15-тилетнего, и, кажется, красит бороду. Нет предела извращениям! Он у Макса взял номер нашего счета — хочет деньги поздравительные перевести. Такой порядочный — дух захватывает! — В ней закипало раздражение.
— Ну, и где тут криминал? Не заводись, а то пропадет молоко! Он живет, как чувствует! И тебя не забывает…
Чтобы не обижаться — надо его не любить. В этом мы с Лерой не сходимся.
— У него уже кто-то родился? — Я наклонилась и поцеловала дочь в детскую круглую щеку.
— Да, дочка.- Она на минуту озадаченно примолкла. — Мне — сестра, моим детям — тетка… Невероятно!
Принесли детей, дочь кормила их по очереди. Даже не знаю, сколько времени держала я у сердца два крошечных невесомых комочка с раскосыми глазками, слыша, как в тумане: «Ты с ними осторожно, они меньше двух кило!» Потрясающе красивые существа. Боже, неужели я — бабка???
— Эй, девушка, вернитесь в реальность! – услышала приятный сипловатый баритон. Это Рони, мой новый сердечный друг, ровесник и коллега зятя. Он бритоголовый, загорелый, улыбчивый, с голубыми глазами в густых выразительных ресницах. (Впрочем, сейчас он был до самого пояса скрыт огромным кустом разноцветных роз.)
— Нет, это не тебе, именинница-бабушка! У меня для тебя сюрприз, сейчас поздравлю Лерку-Макса — и поедем! — расцеловавшись с новыми родителями, он вручил Якудзе растения. — Найди два ведра, в одно он не поместится. Звони подругам, переноси вашу встречу: ты к ним не успеешь! — Это уже мне.
— Неудобно, мы за две недели договаривались…
— Переживут, пообщаются друг с другом. Хочешь, я сам им скажу?
Если Рони чего-то захочет, сопротивляться бесполезно! Позвонила Стелле — самой умной и понятливой. Не успела рот раскрыть, как…
— Что, твой юноша крадет тебя, как в прошлом году? А мы предупреждены, ты не волнуйся! Он нас всех на пикник пригласил в следующие выходные…
Кто хочет — тот добьется!
Познакомились мы год назад и весьма банально: просидели 3 часа наедине в лифте, застрявшем между этажами огромного офиса. Дело было вечером, все сотрудники уже ушли домой. Вахтер совершал экскурсию по зданию и не мог слышать наших сигналов тревоги, а когда мы дозвонились, долго не откликалась аварийная группа… Меня тогда обуяла жуткая нервная сонливость, происходящее помню смутно. Только, смотря на себя в зеркала — лифт состоял из них, деваться было некуда — видела бледную уродливую гримасу ужаса с проваленными глазами. Непонятно, что Рони тогда так зацепило. Когда выбрались, он сначала отвез меня домой на моей машине (далеко не с первой попытки мне удалось узнать ее на стоянке), а потом вернулся на такси обратно к своему мотоциклу. Назавтра стоял вечером на пороге с потрясающим букетом огромных белых роз — и начался наш роман… Он взялся за меня плотно, со всем жадным пылом своих лет: обильные звонки, заинтересованные вопросы, ежедневные появления. Я себе не верила: обаяла стильного молодца, годящегося почти в сыновья! Повезло быть девушкой, будучи почти бабушкой — бегать на свидания, в то время как другие солидные матроны чинно принимают по выходным чинных семейных гостей… Не могу сказать, что влюбилась, уж скорей втянулась, как в наркотик. Мне с ним тепло, комфортно, уютно, нравится смотреть на крупную мужественную голову на скульптурной шее и на все остальное, тоже скульптурное. Но главное просто, как все талантливое: с ним я чувствую себя настоящей женщиной! На днях сказал, что хочет ко мне переселиться. Пока не знаю, что ответить… Соседи наверняка будут думать — взяла квартиранта, или того хуже — это неожиданно свалившийся на голову мой блудный сын, о котором они не знали. Правда, Лера с Якудзой, мама, подруги — все «за» и хором твердят, что разница в возрасте — глупость. Может, и в самом деле рискнуть и вступить с ним в третью жизнь кошки???
Через четверть часа он мчал меня на мотоцикле в неизвестном направлении. Ветер хлестал в лицо, снова и снова почему-то донося запах узкоглазых крошек, ощущение крошечных родных телец в руках… Жизнь, я тебя обожаю!
Мы примчались к универмагу.
— Подожди, я мигом. — Рони быстро исчез за блестящей дверью. Я даже не успела погадать, куда: вернулся с соблазнительным свертком.
— Тут то, что ты хотела.
— Терри Мюглер, «Иллиан»? — Я подпрыгнула, как девочка. — Да его же в Израиле не достать!
— Ну, как — кому… — Скромно потупил он глазки.- А еще тут — короткие джинсовые шорты, как сейчас модно.
— Да ты что, это же для шестнадцатилеток! — опешила я.
— А тебе разве больше? — Он легко поцеловал меня в затылок. Помолчали… — А еще я хочу, чтобы ты сделала татуировку на плече — как ты мечтала, помнишь? Ну, не стесняйся, тебе пойдет! Мы сейчас едем, я уже договорился…
Осталось лишь побежденно рассмеяться: подсознательно я и в самом деле этого хочу. И вообще, с Рони в меня вселяется бес (наверняка — тот, который попутал и Якудзу): хочется выкрасить ногти на руках в зеленый цвет, а на ногах- в фиолетовый, левую сторону головы — в пронзительно-розовый, а правую побрить наголо…
______________________________
При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.
Адрес статьи: https://vzagranke.ru/razvitie/yazyki-dushi/literatura/oda-kablukam-ulybke-i-besu.html
Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:
(посмотреть видео Процедура подписки)
назад к выпуску >>
к рубрике >>
