Евгения Горац
О счастье думать не надо. Его нет. К любому, даже самому хорошему, быстро привыкаешь и оно становится обыденным. Есть только счастливые моменты. Чем их больше, тем, разумеется, лучше.
Я уже собиралась уходить, как в дверь постучали и она медленно отворилась.
— Прием окончен. Запишитесь в регистратуре на завтра, — ответила я, не отрываясь от бумаг.
— Ну, я еще недостаточно толст, чтобы попасть в сферу ваших профессиональных интересов, — ответил веселый мужской голос. — Я ваш земляк. Мне поручено передать вам подарок от Агафьи Михайловны, но вы сами должны его выбрать — она так просила.
Я не сразу сообразила, что он имеет в виду мою тетю Агату, которая по паспорту действительно была Агафьей.
Высокий мужчина, тонкие черты лица, в меру небрит и в меру небрежен, с большой кожаной сумкой через плечо. Улыбка была хороша, а острые карие глаза его сияли такой радостью, будто процесс передачи подарка от моей тети из Киева был делом всей его жизни.
Через пять минут я вышла с ним из здания клиники. А еще через пять минут мы сидели в ближайшем кафе и болтали, будто старые знакомые, и радость в его глазах разгоралась все ярче.
Его звали Евгений, он привез коллекцию своих работ — женских украшений на выставку мастеров — открытие будет завтра — и заодно повидать старых друзей. Сказал, что тетя Агата — его соседка по даче. Я даже не знала, что у нее есть дача, и устыдилась, что давно ей не звонила — разве что поздравляла с Днем рождения и с Новым годом, и то, кажется, не всегда. «Да не смущайся, она не сердится вовсе, — заверил меня Женя. —Она о тебе хоть много рассказывала, но не предупредила, что ты такая красивая. Я бы… побрился, что ли. Извини, не успел, засиделся с друзьями».
Я, конечно, заверила его, что мне так даже больше нравится и спросила, что же рассказывала обо мне тетя Агата. Оказалось, что я девушка, выросшая на классических романах и воспитанная в строгости и лучших семейных традициях. Вышла замуж совсем юной за серьезного и солидного человека и уехала с ним в Америку, где выучилась на диетолога. Вроде, все верно.
— А по городу родному скучаешь-то? — Женя спросил.
— Мне не по ком особо скучать, — ответила я честно. — Почти все родные и друзья либо умерли, либо разъехались по свету. Да и некогда скучать было: работа, учеба.
— Было трудно в начале?
— Конечно, трудно. В чужой стране ты как слепой щенок — тычешься туда, сюда, лапы разъезжаются. Скучать вообще некогда.
— Понимаю. А город? Хоть вспоминаешь наш Киев иногда?
— Бывает. Снится часто. Но в реальности он сейчас совсем другой. Того города, из которого я уехала, больше нет, как и страны, откуда я родом.
— Значит, ты нашла здесь свое счастье?
Я только открыла рот, чтобы ответить утвердительно, как вдруг мимо нас с оглушительной сиреной пронеслись две пожарные машины. Я смотрела им вслед, поражаясь этому совпадению, потом рассказала Жене о пожарной тревоге во время класса йоги именно в момент, когда я думала о счастье. И мы удивлялись этому вдвоем. Потом он спросил:
— Так родина для тебя мало что значит?
— Родина, — ответила я, — всегда с тобой. Это то, из чего ты слеплен. И только по тому, как ты используешь вложенное в тебя родиной, узнаешь ее истинную цену.
— А ты умная, Полинка, — присвистнул Женя. — Надо же! Права ведь. Думаю, и наш мир можно полностью оценить, только побывав в других мирах.
Я не успела обдумать сказанное, потому что принесли наш заказ: зеленый салат с сушеной клюквой и теплые бутерброды с мягким козьим сыром и медом.
— А ведь неправду говорят, что американская еда невкусная, резиновая, без цвета и запаха! — сказал Женя, уплетая за обе щеки.
Я обиделась. Злые языки! Американской еды как таковой и вовсе не существует. Зато все страны здесь представляют лучшие свои продукты и кулинарные достижения. Можно к обеду и лаваша турецкого купить, и брынзы греческой, и оливок итальянских, и помидоров израильских, и вин французских, и специй индийских, а к кофе подать конфет московской кондитерской фабрики. Но мне вкуснее всего продукты из Украины. То, что в детстве любил есть, всегда вкуснее кажется.
— Эко интересно ты рассказываешь! — воскликнул Женя. — Слушал бы тебя и слушал. Но пора и к делу перейти. Вот кофе допьем и пойдем подарок выбирать, как тетя твоя наказывала.
Оказывается, моя тетя Агата была его давней заказчицей — носила созданные им украшения. Она просила Женю подарить мне от ее имени то, что мне понравится из привезенной в Нью-Йорк коллекции, а она после с ним рассчитается.
Мы пили кофе и болтали без умолку. Он расспрашивал про мои первые годы в Америке, я рассказывала об учебе в колледже, вспомнила несколько забавных случаев из студенческой жизни, он вспомнил из своей. И мы хохотали так, что на нас с интересом поглядывали другие посетители кафе. Смех у него хороший был, искренний, заразительный. О себе Женя рассказал, что изучал в университете восточную философию и языки, одно время увлекся зороастризмом и даже переводил древние письмена, а попутно перепробовал много профессий: был и сторожем в музее, и охранником в ботаническом саду, и художником-оформителем. А в свободное время он создавал украшения из горячей эмали и меди, сначала потому, что хотел творить красоту, причем надежную и долговечную; но постепенно это стало основным заработком. Он делал украшения по собственным эскизам, потом наносил узор на кольца и серьги, заполнял его эмалью, обжигал изделие в горячей печи, и остудив, наносил следующий слой, добиваясь таким образом глубины и неповторимости красок. Каждая работа уникальна, в каждую вложено его желание обогатить мир красотой и добром. Теперь уже я заслушалась — так интересно он рассказывал.
— Не могу дожить до завтра — так мне интересно, что ты выберешь из моих работ! Серьги? Нет, пожалуй, — у тебя волосы такие пышные, их и видно не будет. Может кольцо или браслет? — он взял мою руку и стал ее рассматривать. — Думаю, какие из них тебе подойдут… Его ладонь была теплой, даже горячей. Я удивилась, но руку не отняла.
— А о счастье думать не надо, — сказал Женя, глядя мне в глаза. — Его нет. К любому, даже самому хорошему, быстро привыкаешь и оно становится обыденным. Есть только счастливые моменты. Чем их больше, тем, разумеется, лучше. Вот я уеду в Киев, а ты останешься в своем Нью-Йорке, и все будет как всегда. А момент этот, — он сжал мои пальцы, — уж точно мне запомнится, как счастливый — я сижу в нью-йоркском кафе с такой красивой и умной женщиной.
Я смутилась и ничего не ответила. Мы вышли из кафе и направились в медицинский центр — Женя оставил свою сумку в моем кабинете. Но дорога оказалась перекрыта аварийными машинами. На мой вопрос рабочий ответил, что в этом квартале прорвала канализация и сейчас производится срочный ремонт. Вот это неприятность! Я попросила разрешения пройти в медицинский центр хотя бы на минутку — забрать Женину сумку, но меня не пустили, сказав, что наш центр закрыт в связи с аварией, как и все предприятия в этом квартале. Я растеряно оглянулась на своего спутника — до чего неудачно вышло! Но он, казалось, не слышал разговора и смотрел куда-то в сторону. Я проследила его взгляд и ахнула от удивления.
С дренажным насосом наперевес, через ограждение перелезала та самая роскошная дама в змеином платье с глубоким вырезом, что была сегодня утром на приеме у Хьюза вместе с Викой. Она задрала полу платья так, что были видны черные кружевные трусы. Вслед за ней лез мужчина с гордой осанкой и римским профилем — я тоже видела его сегодня утром — он держал ведро и швабру. Ремонтники их, казалось, не замечали. Они перелезли через ограждение и скрылись в переулке, я растерянно проводила их взглядом. А перед нами вдруг возник бледный тощий кудрявый юноша — в белой тоге с прорехами. Он протянул Жене его сумку.
— Ты превышаешь свои полномочия, Казадор, — сказал юноша, — Бери и уходи.
Утром медицинский центр открылся как обычно — никаких следов вчерашней аварии. Администратор Линн сообщила, что ремонтные работы велись всю ночь — молодцы ребята, все сделали. А вчера центр действительно закрыли и ей пришлось обзванивать пациентов, чтобы назначить им другое время для визита.
Вчера Женя проводил меня до метро. Мы договорились встретиться сегодня после работы у входа на выставку, где я должна была выбрать себе подарок из его коллекции. В метро я пыталась читать книгу Марко Марича, но сосредоточиться не могла — мысли все возвращались к событиям дня: мой новый знакомый, кафе, странные личности в нашем центре и огнеопасные, как оказалось, разговоры о счастье. А рано утром, перед работой, я зачем-то испекла пирожки с маком. Я старалась, чтобы тесто было тоненьким и хрустящим, а начинки много. Самые румяные из них я сложила в красивый пакет — угостить Женю перед походом на выставку мастеров.
Увидев меня, Женя буквально подпрыгнул от радости. Он кинулся навстречу, подхватил меня под руку и сразу потащил в выставочный зал, по дороге прихватив пару бокалов с шампанским — организаторы угощали посетителей в честь открытия. Оказалось, Женя недавно выиграл какой-то международный конкурс художников-ювелиров, призом за который и было участие в выставке-продаже в одной из художественных галерей Нью-Йорка.
Перед входом в зал он вдруг остановился:
— Я вчера так уверен в себе был. Я думал, у меня работы такие классные, что ты сразу ахнешь и не будешь знать, что выбрать. А сегодня я вдруг испугался, что тебе ничего не понравится.
Я заверила его, что непременно что-нибудь выберу. Но он колебался.
— Давай так договоримся. Ты укажешь мне украшение, которое с тобой «заговорит». Знаешь как бывает — глянула на прилавок, много всего, а что-то одно сразу в глаза бросается. Вот эта вещь и должна стать твоей.
Я согласилась — это было похоже на забавную игру.
Мы прошли через ряды авторских работ — украшений из бисера, эмали, серебра, бронзы, меди, дерева и кости с драгоценными и полудрагоценными камнями. Мне было интересно, но я решила их не рассматривать, потому что Женя очень волновался, и мы сразу пошли к прилавку с табличкой «Работы украинского мастера Евгения Галушко». Со мной сразу «заговорило» кольцо, по описанию «перстень, выполненный в форме конверта, украшенного сложными узорами». Конверт легко открывался и закрывался, а внутрь мастер поместил крошечный листок бумаги.
Женя перехватил мой взгляд. Через минуту он вручил мне коробочку с этим перстнем. А еще через полминуты набежала целая толпа — все спрашивали нет ли еще такого кольца. Распорядитель выставки, высокая дама, отвечала, что каждая работа этого мастера уникальна, но через ее фирму можно заказать ему похожую вещицу. Толпа бросилась оформлять заказы, а Женя взял меня за руку и потащил с выставки прочь.
Я удивилась: разве высокая оценка его работы — не самое восхитительное зрелище для мастера? Но Женя ответил, что это моя заслуга — когда посетители увидели, какая красивая и стильная леди выбрала себе украшение, то сразу рванули к его прилавку.
«Он чертовски мил, этот мой новый знакомый», — подумала я. А Женя добавил, что его миссия выполнена — я получила подарок от тети Агаты. Выставка будет работать еще долго, я смогу вернуться сюда если захочу, а вот времени, что мы можем провести вместе, осталось совсем мало и он хотел бы сжать его в пару «счастливых моментов». Я не нашла что возразить.
Очень хорошо написано. Восхитительно!
Да, именно — восхительно! Я тоже самое сказала Евгении в ответ на ее сомнения, вызывет ли ее фантези интерес у читателей нашего журнала.