Даврона. Литературный сценарий «Рапсодия» — часть 6-я

26. Бехзод идет обратно домой. На улице драка. Бьют какого-то паренька. Его пытается отбить у толпы разъяренных торговцев ватага беспризорников. Прикрывая голову руками, бедный парень даже в момент битья умудряется запихать в рот украденный хлеб, кушая одновременно и хлеб, и побои. Наконец, они выдергивают его из рук толпы и бегут. По лицу парнишки течет кровь, и беспризорникам приходится его тащить: после побоев тот не очень мобилен. Отрыв между беспризорниками и преследователями совсем небольшой. Ох, вряд ли им удастся уйти в таком невыгодном положении… Беспризорники настолько вымотаны, что на них жалко смотреть. Ни секунды не раздумывая, Бехзод «спотыкается» и падает на землю. И об него «тормозится» догоняющая пацанов толпа. Так у беспризорников появилась возможность убежать. Убегая, они оглянулись на своего избавителя.

27. Урок музыки. Бехзод занимается с Тамарой Афанасьевна. У порога, вежливо кашлянув, появляется Ганс:
— (на немецком) Дозволительно ли будет мне присутствовать на этом уроке?
Бехзод вопросительно смотрит на учительницу. Та оборачивается без улыбки, с намерением отказать, но потом, почему-то передумав, едва кивает головой. Ганс садится в углу, и, взяв на себя функцию метронома, выстукивает такт. Тамара смотрит на него как бы неприметно, боковым зрением. У Ганса — красивые пальцы пианиста, с аккуратными, отполированными ногтями, тонкие запястья, выдающие творческую натуру. Какая-то нить натянулась, и оба они, переглядываясь, на минуту забывают про мальчика, который, все примечая, не прекращает свою игру. Его игра стала знакомым и знаковым фоном их коротких взглядов, их немого разговора, их непростого привыкания.

После урока Ганс говорит (на немецком): — Я принес карту моего города. Я хотел показать Вам дом, где жил Людвиг Ван Бетховен.
— С тех пор как началась война, я не люблю карты, — отвечает Тамара. — Мне тяжело смотреть на окруженный фашистами Ленинград. Смотрю на любую карту, а вижу только свой город. Свой покинутый и разоренный дом.

Ганс опускает голову (нем.). – Тамара, я уважаю Ваши чувства. Но это не я, кто начал войну, поймите. Так же, как и Вы, я просто очутился в ее капкане.

— Но мы, Ганс (пауза), мы — по разные стороны фронтовой линии
(показать лицо Ганса, когда она это говорит).

Ганс пытается «выровнять» беседу. «Тамара, немцы – это не только Гитлер, Абвер и блокированные дороги. Немцы, это еще Бах, Бетховен и Гете. Знаете, еще в юности я прочитал его «Восточный диван». И он там описывал страну, которая лежит восточнее реки Окс, описывает как место, где начинается рай. И мне так хотелось там побывать! Я был уверен, что найду свое счастье именно там. Только сейчас я понял, что Гете имел ввиду как раз вот эти места. Он ведь описывал край, что лежит западнее реки Окс, а Окс — это западное название река Аму-Дарья, и значит я оказался в тех местах, про которые Гете сказал «Здесь живо было слово».

— Так значит, Ваши мечты сбылись?
— (Ганс опускает голову) Я понимаю Вашу иронию, Тамара.
— Так что же, Ваши мечты сбылись, не так ли, Ганс?
— Как знать, может я тогда и не понимал, почему мне нужно было оказаться именно здесь (пауза). Тамара, ведь профессия, и тем более, профессия музыканта, может оказаться посильнее воли политиков. Разве это не так?
— (тут Тамара переходит на немецкий) «Политика? Простите, но это не просто политика, это – война».
— Да, да, не думайте, что я могу это забыть. Нас тоже учили в школе, что «война – это продолжение политики, только крайними средствами». Но только нас учили, что это сказал Клаузевиц, а только тут я узнал, что автором формулы был Владимир Ленин. Да бог с ними!
Тамара, ну не думаете же Вы, что я, интеллигент, музыкант, мог бы желать этой войны?
— А я Вас не знала в те годы. Это тут, в Ферганской долине Вы такой пацифист!

Ганс опускает голову, сворачивает карту г.Бонна. Кланяется и идет к двери. И только когда дверь за ним закроется, Тамара вытрет свои никем и никогда не увиденные слезы.

28. Бехзод идет с друзьями в кино. Маленький «махаллинский» кинотеатр, на экране — «Ходжа Насреддин», в главной роли — Протазанов. У входа вдруг он видит того самого паренька, которого «отбивали» с его помощью. Перед фильмом показывают киножурнал, документальные съемки военных сюжетов.

Фото: РИА Новости

Зал оживился, особенно когда показывали концерт узбекских артистов на фронте. Генерал Собир Рахимов. Кричат киномеханику: «Махмуд, тухтат! Уша жойни яна бир марта курсат».(1) Механик останавливает показ, и его помощник (Марек) вручную перекручивает пленку. Снова показывает этот эпизод. Вдруг чей-то громкий голос зовет его «Бехзод, Бехзод!». Включают свет. Механик вновь останавливает фильм. Вошедший зовет: «Бехзод! Аянг чакирябтилар»(2) Никто не возражал, не ворчал, — в таких маленьких махаллинских кинотеатрах царила почти семейная атмосфера.

29. Дома Бехзода ждут. У входа в дом стоят, подпоясавшись, мужчины. Подходят женщины в темных платках. Мать, рыдая, обнимает мальчика: «Вой, болам, адендан айрилдик! Вой дод, энди нима киламан! Вой, болагинам, нима киламиз биз энди!»(3)
На столе лежит «похоронка» — извещение о том, что его отец погиб в боях за г.Москву. Зеркало в прихожей накрывают черной тканью. Перед домом ставят стол, скамейки. Родные принимают траур. На Бехзода надевают тюбетейку, детский тунчик, и он встает в один ряд с мужчинами, у входа в дом. Приходят соседи, знакомые, все они идут, чтобы выразить соболезнование.

29а. Небольшая группа ребят (беспризорники), непривычно умытых и причесанных, тоже подходит к воротам. Они вызывают Бехзода. Следуя правилам, Бехзод выходит, чтоб принять соболезнования.
Видит их, и немного растерянно смотрит. Тот, которого они все тогда отбивали, подает ему руку, представляентся: — Марек Халтер.
— Бехзод
— Спасибо тебе, парень, ты меня спас.
Бехзод улыбается.
Марек продолжает: — Мы из Варшавы. Бежали от немцев из Польши, чтобы не попасть в концлагерь. Вся моя семья тифом заболела, наверное, еще в дороге, а тут в госпитале мне сказали, что им нужен рис. Я… попробовал украсть на базаре, но я же не умею, и… меня заметили. Ребята попытались меня отбить. Ну… а если бы не ты, я бы оттуда ноги не унес. Совсем был слабый.
Бехзод: Как… как твои? Выздоровели?
Марек: Сестренка умерла, а отец с матерью выжили.
Бехзод обнимает его, и они плачут вместе.

Продолжение
______________________________________________
(1)Махмуд, останови! Прокрути-ка еще раз это место.
(2)Мама зовет!
(3) Мальчик мой, ты лишился отца! Что же мы теперь будем делать а? Что же нам делать???

______________________________

При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.

Адрес статьи: https://vzagranke.ru/razvitie/yazyki-dushi/literatura/zdes-zhivo-bylo-slovo.html

Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:

(посмотреть видео Процедура подписки)

назад к выпуску >>

к рубрике >>