Истории переезда
Евгения Горац «Не придуман еще мой мир»
«Америка похожа на...», «Америка — это...», «В Америке первым делом нужно...», «Брать с собой в Америку следует...», «В Америке вам очень пригодится....» Послушать можно, конечно, но шанс, что хоть что-нибудь совпадет — ничтожен. Большая она очень. Во все стороны. В высоту. А особенно в глубину. И разная. Как части слона. «Необнятная» — как говорил один мой друг.
«Не придуман еще мой мир
От того голова легка
Нет звезды еще в небе
Нет законов пока»
(Э. Шклярский)
«Что вы умеете делать?»
Кто-то сравнил приезд в Америку с промытым желудком.
Все чисто. Загружай по новой. Что загружать? А что больше нравится. Делай что хочешь. Стань тем, кем всегда хотел. Оставайся тем, кем всегда был. Хочешь — не делай ничего. «Свободы столько — хоть в карманы набирай».
Работники служб эмиграции спрашивали конечно:
«Кем вы там были?»
«Чем бы вы хотели заняться?»
«Что вы умеете делать?»
«Что вы умеете делать?» — занятный вопрос! Никому не интересно, каким большим вы там были начальником. А делать-то что умеете?
Помните сказку о том, как к мудрой дочери рыбака посватался царевич, а ее отец спросил: «А что ты, царевич, делать-то умеешь? Сын царя — это не профессия». И отложил свадьбу до тех пор пока тот не научится чему-нибудь дельному. Царевич выбрал ремесло ткача и именно это умение впоследствии спасло ему жизнь.
Вот так и здесь. «Директором, говорите, были? Руководили крупным предприятием? А вы были актером? Зрители, говорите, вас на руках носили? Вери найс. А делать-то что умеете? Учеником электрика пойдете?»
«Do you have any сало?»
В аэропoрту, в конце длинного туннеля показался свет и появившийся маленький, похожий на гриб, мужичок в большой шляпе, проговорил медленно и отчетливо: «Поздравляю вас с приездом в Штаты. Господа, здесь о-о-очень хорошо. Но пока приготовьтесь к таможенному контролю. И успокойтесь, пожалуйста, никто не станет отбирать у вас фамильное серебро. А вот продукты придется выбросить».
«Do you have any сало?» — спросила полицейская тетенька на таможне.
Мы были совершенно спокойны. У нас не было ни сала, ни фамильного серебра.
Наш друг Тимка, зашедший попрощаться перед отъездом, сказал строго: «У вас ложки обыкновенные, из нержавейки. А там только серебряные ценятся, ну мельхиоровые, на худой конец».
Мы растерянно посмотрели на свои ложки и спросили робко: «А кто их там должен ценить? А есть ими там хотя бы можно?»
«Да, да, конечно», — разрешил Тимка милостиво.
Кажется, мы до сих пор едим теми самыми ложками. А может, другими. Да какая разница?
Вообще, кто бы что ни рассказывал про Америку и советовал «как надо», получается в аккурат как в притче, в которой слепцы щупали слона с разных сторон и пытались поведать о своих впечатлениях.
«Америка похожа на...», «Америка — это...», «В Америке первым делом нужно...», «Брать с собой в Америку следует...», «В Америке вам очень пригодится....»
Послушать можно, конечно, но шанс, что хоть что-нибудь совпадет — ничтожен. Большая она очень. Во все стороны. В высоту. А особенно в глубину. И разная. Как части слона. «Необнятная» — как говорил один мой друг.
Смотреть по сторонам во все глаза
Некоторых в аэропорту встречали родственники и знакомые. Мы были беспризорные. Впрочем, нас встретил личный ангел или обычный проводник в другие миры (Об этом я писала в рассказе “Ангел дядя Саша”. Вы его, наверно, читали).
Похожий на гриб мужичок в шляпе одаривал беспризорных некоторой суммой денег. Всех разной. Лично нам дал сорок пять долларов. На троих. То ли на мелкие расходы, то ли для поднятия настроения.
Встретит ли вас такой же мужичок — не знаю. Может и встретит. И сколько даст — сказать не могу. Это зависит от личных симпатий. И ангелы — у каждого тоже свои собственные.
Во всяком случае, совет — смотреть по сторонам во все глаза — лишним ни для кого не будет. Причем везде и всегда.
(По ходу вспомнился эксперимент: группе участников задавали на экране вопросы. Один из них был: «Считаете ли вы себя удачливым?» Кто-то ответил «да», кто-то ответил: «нет». Интересно, что те, кто ответил «да» заметили в углу экрана мелькнувшее сообщение о том, что можно получить денежное вознаграждение за участие и номер кабинета куда зайти. А те, кто ответил «нет», сообщения не заметили).
Насколько сговорчив окажется ваш портье?
Все первое интересно. Первое впечатление. Первое, что бросилось в глаза. Первое, что удивило. Первая еда. Первое, что прочитал... Это очень ценно.
— А тут вообще есть еда? — спросили мы работника аэропорта.
Он удивленно пожал плечами:
— Да.
— А где?
— Это Америка, — ответил он. — Здесь еда везде.
Первой едой, купленной в Америке, был поп-корн. Большой кулек за доллар. Первым напитком — вода из крана. Бесплатно. Поп-корн разбух в желудке от воды и голод на время утих.
В гостиницу нас везли в маленьком автобусе окольными дорогами. Я впервые увидела граффити на стенах и размышляла над тем, чтобы это могло означать. Мы приехали в гостиницу в сумерках. За стеклом, возле доски с ключами стоял белозубый черный страж в синей форме. У входа старуха с безумными глазами опиралась на неизвестный мне агрегат (это был walker) и ругала всех вошедших на непонятном языке, воздевая руки к небу. На нее никто не обращал внимания, видимо потому, что наряду со свободой слова — здесь была и свобода эти слова не слушать.
Фойе заполнилось эмигрантами — детьми и взрослыми. Все ждали своей очереди пока черный страж-портье выдаст ключи от номеров.
Я прижалась лбом к холодному стеклу и рассматривала улицу. Мимо сигали машины — сплошные иномарки. Зажглась витрина напротив: огромные банки заполненные шоколадными фигурами и засахаренными фруктами. Портье вручил нам ключ от номера и попросил залог – двадцать долларов. Мы не дали. Сказали, что у нас нету. Соврали, да. Было, но нам самим надо было.
«Тогда дайте хотя бы десять», — сказал страж. Мы опять отрицательно помотали головой. «Ну, дайте хоть пять». Настырный попался.
Насколько сговорчив окажется ваш портье? Никаких гарантий.
Так этот момент и остался в памяти: белозубый черный страж в синей форме с золотыми пуговицами, бормочущая старуха, иномарки за окном, витрина с засахаренными фруктами — как кадр из кино, и звуковое сопровождение — хнычущие дети в фойе... И тут я поняла, что заехала куда-то очень далеко. Совсем далеко.
Близнецы
Не могу удержаться, что бы не рассказать историю семьи – они сидели рядом с нами в самолете. Мужчина по имени Гриша, его жена и дети: мальчик лет двенадцати и трехлетняя девочка. В аэропорту в Нью-Йорке их встретила женщина, схватила мальчика, расцеловала его и убежала с ним, даже не взглянув на остальных.
Уже позднее, в гостинице, они рассказали, что мальчик - Гришин сын от первого брака, один из близнецов. Первая его жена вышла замуж за богатого американца, но Гриша разрешил ей взять с собой только одного близнеца, а второго оставил заложником, чтобы первая жена быстрее вызвала его в Америку на правах воссоединения семьи. Но быстро не получилось. Прошло пять лет. Гриша за это время женился, у него родилась дочь, и мальчик обожал свою мачеху - насколько я помню, у нее было доброе лицо.
Так вот, первая жена прибежала в аэропорт, схватила своего мальчика и тут же с ним убежала. А Гриша, его новая жена и дочка поехали в эмигрантскую гостиницу.
Однако через пару недель мальчик сбежал от матери и ее богатого мужа-американца и вернулся к отцу и мачехе. Но не один. Он привел с собой брата-близнеца, которого не видел пять лет - тот уже говорил по-русски с трудом и с сильным акцентом. Что было дальше - я не знаю, но на тот момент все пятеро решили больше не расставаться.
Чай, сахар и... ванна на львиных ножках
Мы — легальные эмигранты. Нас встретили соответствующие службы и поселили в гостиницу. Приличную, кстати. В центре Манхеттена. В номере — две большие кровати, холодильник и электроплита. Санузел. Мыло. Даже ванна почему-то на львиных ножках. (На меня это произвело впечатление и в книге “Пища мастеров”, когда моя героиня попадает в другой мир, то оказывается в номере с ванной на львиных ножках).
Да, мы знаем, что легальным эмигрантам дают пособие на первых порах, чтобы у них было время оглядеться, и помогают устроиться на работу. И это в то время как множество американских граждан сидят без работы и спят под мостом.
Нам тоже прочили такую судьбу некоторые доброжелатели. Так и говорили — знаете сколько там безработных? А сколько бездомных? И куда вас несет?
Все может быть. А вдруг нам не дадут это временное пособие? А вдруг нас не возьмут на работу? Именно нас — вот раз — и не возьмут? И мы в результате окажемся под мостом.
Во всяком случае нужно растянуть имеющуюся жалкую наличность на как можно более долгий период времени. Список минимум: чай, сахар.
В магазине напротив, стоя среди засахаренных фруктов, шоколадных фигур, пряничных домиков, башен из пирожных и пирамид из мармелада, мы попросили у бросившегося навстречу продавца — сахару. Просто сахару. Он принес пакетик, но явно был оскорблен.
Магазин чая был тоже рядом. Стены были уставлены разноцветными коробками с непонятными названиями.
«Чаю? Какого? Индийского?»
Продавец неожиданно смутился. Спросил что-то у других продавцов. Те позвали менеджера.
Менеджер думал какое-то время, потом хлопнул себя по лбу, приставил лестницу к одной из стен, полез наверх, пошарил там по полкам, а когда спустился — в руках у него была пачка индийского чая. Он улыбался и явно был горд тем, что ему удалось угодить столь разборчивым покупателям. Мы покинули магазин, недоумевая, что находится в других разноцветных пачках и кулечках и каким еще может быть чай, кроме индийского, грузинского и краснодарского.
___________________________________
*/Все фотографии из личного архива автора
При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.
Адрес статьи здесь
АВТОР:
Евгения Горац
