Велосипеды, снятые до колен трусы и мои грустные мысли о концептуальном искусстве
«Кому-то нравится борщ, а кому-то – свиной хрящик», – гласит пословица, и она верна. О вкусах не спорят. Более того: знание о разнице человеческих представлений о прекрасном порой «рождает печаль»… И не только. Оно, это знание, расширяет наши горизонты и вызывает желание погрузиться в себя, и попробовать разобраться в собственных непознанных глубинах.
Ничего не предвещало подвоха
В один из летних выходных мы с подругой и ее мужем решили сходить в тель-авивский Музей Искусств. Если можно так сказать, утолить интеллектуального червячка. Гастрономического червячка тоже не обидели: по дороге заехали в кафе на тихой фешенебельной улице, вкусно позавтракали яичницей с бататами и жидковатым белым сыром и тунцом, черным хлебом, жаренным на оливковом масле, и салатом из помидоров шерри с зеленью – ну, чем не чудо?
День был в меру солнечный и терпимо жаркий, доехали мы без приключений – словом, все шло приятно и гладко, ничего не предвещало подвоха. Да его, подвоха, и не было. Только вот это мерзопакостное музейное послевкусие…
Центральные залы были отданы концептуальному искусству – выставке с заманчивым названием «Наше таинственное подсознание». Картины, видео-композиции, скульптуры, фото, панно.
Народу все прибывало. Разновозрастная публика, от шкодливых пастозных школьников с наиновейшей модели мобильниками до ушлых поджарых пенсионеров с мобильниками чуть постарше, но тоже вполне крутыми, и с огромными фотоаппаратами, тянущими к земле их и без того сгорбленные жизнью плечи. Туристы, коренные израильтяне, эмигранты разных годов и мест исхода, стилей одежды и ориентаций – зрелище колоритное само по себе, но не оно – тема моего грустного рассказа.
«Кто не понял – сам дурак»
Более странных экспонатов мне видеть не доводилось. У кого-то из нас нелады с головой: или у меня, или у творцов сего (сказать «непотребства» нельзя, ибо трендом нашего времени является агрессивная свобода с девизом «Это мое индивидуальное видение, и я уверен, что гениальное. А что думаете вы, – мне по…»).
Я бы назвала это странное собрание «Кто не понял – сам дурак». Но кто меня спрашивает?!.
Фронтальную стену первого зала украшало гранд–панно: черепа разных видов. Фото фрагмента прилагается, и уважаемый читатель сам решит, как его интерпретировать.
Меня же замутило от омерзения, особенно от картинки с вываленным из черепного рта абсолютно здоровым красным языком. До этого – мои друзья захаживают сюда часто, посвятили, – на панно красовались вагины, и под каждой был указан возраст. Вагины, правда, были живые, по-разному оформленные: с пирсингом и фигурно стриженные, лысые, татуированные и натюрель. Интересно, как художник подбирал модели? Ходил по домам, просил женщин попозировать? Подглядывал в саунах? Фантазировал?
Никто не знает, чем живет чужая душа, что эту душу вдохновляет…
«Это ж израильский музей, не крестись!»
Появилась мысль: а может, тот, кто не понял, – дурак и в самом деле, мы отстали от жизни, ничего не понимаем в искусстве? Поэтому c интересом наблюдала реакцию народа. Бабушка с крестом на шее – невесомый цыпленок с крашеными в нездорово-желтый цвет волосами – явно русская туристка или гостья, перекрестилась, испуганно глядя на черепа и что-то про себя бормоча.
– Мам, ну ты что, это ж израильский музей, не крестись! – испугалась дочка, ее точная копия лет 40-ка.
Худой носатый брюнет семитского типа – наверняка ее муж – громко выругался по- русски и добавил на иврите, что пойдет к администрации музея и потребует вернуть деньги за билет.
– Ну, подожди, – всполошилась жена, – мы же еще не все посмотрели!
«Это потрясающе!» и другие, более созвучные мне мнения
Во втором зале самый яркий экспонат – лицо мужчины на телеэкране. Оно все было сплошь утыкано прищепками разных цветов. Прищепколицый вертел головой, водил туда-сюда глазами (брови, кстати, тоже были в прищепках) – наводил зрителя на мысль, я так понимаю? С минуту я сосредоточенно вглядывалась и во все лицо, и в каждую прищепку. Мысль не приходила. Если черепа хоть и с огромной натяжкой, но все-таки будили мысли о бренности человеческого бытия или что-то на сию тему, то тут – никак.
Рядом стояла пара туристического вида: на обоих были спортивные штаны и майки, за плечами – рюкзаки, короткие ежики волос жизнерадостно торчали в разные стороны. Наверняка заскочили сюда прямиком с похода.
– Ты подумай, как тонко подмечено, – пропиликала она тоном знатока.
– Да, это потрясающе! – Он весь светился интересом, а я грустно подумала, что, возможно, просто не имею органов для восприятия вот этого. Увы…
Но были и другие, более созвучные мне мнения.
Сухонький, неприметный, странно одетый дедуля отвел от экрана свои глаза вымершего птеродактиля уже через секунду.
– Тьфу! – был его вердикт.
Его холеная, хорошо сохранившаяся половина дважды не думала. Раз муж сказал – значит, тьфу! Бросив на прищепконосца ненавидящий взгляд, она громко шмыгнула внушительным носом, схватила благоверного за рукав и потащила прочь – непривычно быстро для своего платинового возраста … И была, я думаю, права. Тьфу.
Дальше – хуже
А вот девушка и вентилятор, такой вот фото-диптих не для средних умов. У девушки не видно головы, зато до колен спущены трусы. Видны короткая клетчатая юбка, обувь, чуть раздвинутые ноги в белых вязаных гольфах и эти трусы в районе молодых костистых колен. К чему?!. Вторая часть диптиха-люстра – вентилятор. Как два этих шедевра могут быть связаны? Стали думать. Мой вариант: ей жарко в определенном месте, прибор продувает. Вариант мужа подруги: она меняет секс-партнеров так быстро, как крутятся лопасти вентилятора. Сама подруга только обескураженно переводила взгляд с нас на диптих и обратно… В этом же зале нас подстерегала странная конструкция из велосипедов. Концепция?!. Тут все было даже не из пальца высосано.
А откуда?
Ничего не оставалось, как просто рядом с ней сфотографироваться…
Дальше – хуже. Поразили две скульптуры человека: один – в крови, стекающей в большой чан подозрительной чистоты. Другой – труп, в пугающих разводах разложения, подвешенный за ноги. Волосы (натуральные, видно; автор, небось, у мамы или у жены срезал, гад) тоже в какой-то мерзости. Доминировали два цвета: черный и красный (самые сумасшедшие, болезненные его оттенки). И фотографии – такие же: туалет в тюрьме, таракан в разрезе, пьяница в (из песни слова не выкинешь!)- блевотине. Какие-то ямы на сером пустыре…
Две готические молоденькие куколки с разноцветными волосами брезгливо дернули плечиками, уверенно выкрикнули «ихса»* в наполненное болью и агрессией пространство, и быстро засеменили из зала фарфоровыми ножками.
Моя подруга судорожно сглотнула дольку персика, которую минуту до этих шедевров достала из «домашней» коробочки. Кажется, этот персик – последнее, что она сможет сегодня съесть… Я тоже почувствовала, что наш прекрасный завтрак – да-да-да, вся эта эйфория гастрономического червячка, -как бы это поделикатней выразиться… Ну, просится наружу.
«Теперь знаем, что у людей в головах»
Но нашлись и поклонники. Рядом с нами крутился смешной, похожий на пекинеса мальчишечка лет 12-ти. Он во все это вставлял по максимуму свою любопытную крошку-нос и фотографировал, заинтересованно и даже немного плотоядно улыбаясь. Чувствовалось – он тут в своей среде. Родители, пара пекинесов покрупнее, смущенно переглядывались, передергивались от отвращения, пытались вывести чадо из зала, но оно – достойная смена концептуалистам!- шипело, сопротивляясь…
– Словно в грязную яму окунули, – озадаченно промолвил муж подруги, – хочется отмыться. Пойдемте в классические залы.
-Прекрасная идея!- облегченно выдохнули мы.
… Там шедевры – Ренуар, Гоген, Дали и далее по Списку Вечной Красоты – тихо посмеивались, наблюдая за нами со спокойных стен, и люди – и фарфорово – готические молодухи, и платиново-возрастная пара, и бабушка-христианка с семьей, и многие другие – ходили тут с выражением огромного облегчения на лицах…
Обратно ехали немного напряженно. Молчали.
– И все-таки хорошо, что сходили: теперь знаем, что у людей в головах, – наконец прошелестела моя подруга. – Идет, к примеру, по улице человек. Богемного вида, но вполне на первый взгляд адекватный. А внутри у него, возможно, – и то, что мы тут увидели, и кое-что похуже…
Да уж…
Ночь была жалкая, бессонная. Мигрень била по голове железным молотком. Приняла таблетку и под утро уснула, но лучше бы бодрствовала: тут же начали сниться все эти маниакально-депрессивные экспонаты – очарованные круги, собаки с рупорами вместо морды и все это празднество мортидо**. Ужас прошибал до кончиков пальцев на ногах, и хотелось убежать далеко-далеко, закрыть все окна и двери.…
Сейчас считается: чем искусство правдивее, – тем оно ценнее. Не спорю. Но почему из людей лезет то, что мы увидели в залах концептуального искусства?!.
_____________________________________
*ихса – выражение отвращения
** мортидо. – Согласно классической теории психоанализа, в основе человеческой личности лежат два фундаментальных побуждения: креативное (либидо) и деструктивное (мортидо). Эго-либидо переживается как приятно знакомое, в то время как мортидо переживается как боль, потенциальная опасность и некое неизвестное, вселяющее страх.
При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.
Адрес статьи здесь
Всегда был убежден в том. что Малевичь преподавал малярам. искусство ремонта в квартире. А вот .собак с рупором .вместо морды.- принимаю полностью! — В доме .напротив живет собака .хозяева .которой .давно привыкли к проклятиям в свой адрес.
… и это в Израиле. где зимой и летом .ночью и днем .-окна открыты настеж!
Собака еще ничего. Но послевкусие было…Я там все описала. общее унылое впечатление