Жизель Бюндхен: «Я – белый холст, который преобразуется в произведение искусства»
Жизель Бюндхен о профессии модели, рисках и трудностях выживания в мире моды, своем раннем взрослении и формировании характера в интервью немецкому журналу «Штерн».
«Возвращение сексуальных моделей»
– Г-жа Бюндхен, какую из Ваших фотографий Вы считаете самой важной в своей карьере?
– Наверное та, что на обложке моей книги. Я никогда не думала, что буду позировать обнаженной. Но американский «Vogue» захотел, чтобы легендарный Ирвинг Пенн сфотографировал меня, и это фото должно было ознаменовать приход новой эры. Такая прекрасная возможность, но мне было только 19, и я впала в панику. Господину Пенну уже было за 80, он был внимателен и дружелюбен. И попросил всех покинуть студию. Тем не менее, я была настолько напряжена, что даже день спустя практически не могла поворачивать шею. Когда в США вышел в печать «Vogue» с этой фотографией, мне хотелось скупить все его экземпряры в Бразилии. Я так переживала о том, что подумают мои родители, когда они увидят меня на этом фото. Забавно, как все меняется – снимок, который вызывал у меня наибольшие опасения, теперь оказался на обложке моей книги.
– Почему эта фотография возымела такой эффект?
– Когда я попала в международный модельный бизнес, в нем господствовал совершенно иной образ. Это была эпоха «героинового шика». Моя фотография, выполненная Пенном, появилась под названием «Возвращение сексуальных моделей». Я думаю, это принесло новый взгляд на моду. Эта фотография изменила и меня саму. До нее я никогда не чувствовала себя так комфортно в моей коже. Благодаря этому снимку я стала более уверенной в себе.
– Есть ли у Вас любимый снимок?
– Нет, для меня все они много значат. Но, может быть, у Вас есть такой?
– Вы выглядите застенчивой, почти стыдливой.
– Его сделал Юрген Теллер в 2004 году на бывшем конезаводе. Я без косметики, бак был полон мусора, и мы накрыли его куском полиэтилена. Теллер сказал мне: «Просто будь собой!»
– «Другая Жизель»?
– Фотоснимок – это плод сотрудничества со мной, то есть с «ней» – с моей актерской составляющей, других мастеров, фотографа, визажистов, стилистов и так далее. У них у всех есть собственные идеи насчет того, какой образ они хотят создать. Перед камерой я могу изобразить все, что угодно. Это моя работа, и думаю, такое понимание помогло мне так долго продержаться в этом бизнесе.
– Нужно научиться держаться перед камерой, даже когда приходится позировать голышом?
– Есть у меня такая фотография с показа дизайнера Александра Маккуина в Лондоне в 1998 году. Это было время «героинового шика»: татуировки, пирсинг и наркотики. Меня отбраковали более, чем на 40 кастингах в Лондоне, многие модельные агентства отклонили меня, даже не взглянув на мое лицо. Маккуину же было все равно, как выглядела девушка, ему было важно, чтобы она смогла пройти по подиуму в его туфлях на абсурдно высоких каблуках. Когда я узнала, что должна выйти на подиум топлесс, разрыдалась. Мне был всего 18 и я едва говорила по-английски. Визажистка спасла ситуацию, нанеся краску на оголенную часть тела, чтобы я перестала плакать и не испортила ее макияж. Так, во всяком случае, у меня возникло ощущение, что я чем-то прикрыта.
– Как Вы научились следовать пожеланиями фотографа?
– Если мне предстояло создать сексуальный образ, я всегда старалась быть игривой, чтобы изобразить нечто чувственное, а не сексуализированное. У меня всегда были самые лучшие намерения. И я всегда думала о моих родителях и самом лучшем во мне, чтобы они могли мной гордиться. Прошу не забывать: для меня это всегда было работой. Я не модель. Я только работаю в качестве модели. Но с полной отдачей. Будь то снимки в зимней одежде в Долине Смерти при 45-градусной жаре или в неглиже на леднике, или топлесс на подиуме перед сотнями зрителей. Всякий раз, когда я хотела сбежать, говорила себе: ты получила эту возможность и сделай это наилучшим образом. Если мне оказано такое доверие, я выкладываюсь по полной.
– Когда Вы в последний раз плакали из-за работы?
– Мой знак зодиака Рак, поэтому я плачу при каждом удобном случае. Но это нормально для меня. Я предпочитаю за все переживать, чем ничего не чувствовать.
– Есть модели, которые говорят, что у них такое чувство, что их тело им не принадлежит. Его постоянно касаются посторонние люди.
– Конечно, вы являетесь объектом, особенно молодые модели, которым еще нужно научиться владеть своим телом. Именно как вешалки. Не следует персонифицировать себя, если вы хотите выжить в этом бизнесе. Я рассматриваю себя как белый холст, который преобразуется в произведение искусства.
«Мне пришлось быстро повзрослеть»
– Вас нашли в торговом центре в 14 лет, оценив Вашу красоту. Как вы попали в мир большой моды?
– 29 часов я добиралась автобусом до Сан-Паулу. В Оризонтине, где я выросла, не было ни светофоров, ни кинотеатров, ничего, а в Сан-Паулу, проживало 20 млн. человек. Когда я попала на центральный автовокзал, который был больше, чем мой родной город, то решила сэкоминить деньги на такси, что дал мне мой отец. И собралась поехать на метро. Хотела оплатить билет, но обнаружила, что мой рюкзак был открыт, а бумажник исчез. Я села на чемодан и заплакала. Одна женщина дала мне монету, и я позвонила отцу с телефонной будки. Услышав мои рыдания, он чувствовал себя беспомощным и не мог ничем мне помочь.
– А потом?
– Тогда я вытерла слезы и спросила у прохожих дорогу, так как никогда не была там и понятия не имела, где находятся апартаменты модельного агентства. И за час пешком добралась до места, к счастью, была привычна к ходьбе. Это было травматично. Но помогло сформировать мой характер. До этого я еще ни разу в моей жизни не сталкивалась так, один на один, со злом! Дома я делила комнату с пятью сестрами, где еще можно чувствовать себя в большей безопасности? Я могла залезть в кровать к одной из моих сестер и найти утешение, когда была напугана. И теперь я здесь, в самом крупном городе Бразилии. Мне пришлось быстро повзрослеть.
– Первая фотография была сделана, когда Вам было как раз 14. На ней Вы недоверчиво смотрите в камеру.
– Это было впервые, когда меня снимал профессиональный фотограф. Для меня это было чудно и очень странно, потому что я больше относила себя к спортивному типу, в моей жизни присутствовал волейбол. В 14 лет я находила себя странной, как и все 14-летние. В школе меня называли Олив Ойл, как звали гремящую костями тощую подругу моряка Попае (персонажи комикса Thimble Theatre американского художник Элзи Сегара – прим С.Л.). Я была ростом выше всех мальчиков в классе. И наконец, мой нос! Сегодня я думаю, что мой большой нос помог мне работать. У меня было чувство, что я не могу просто сидеть и хорошо выглядеть. Я должна упорно трудиться, чтобы нос не слишком выделялся. Я знаю, у меня угловатое лицо, и я позаботилась о том, как себя подать, изучив за эти годы все об освещении, макияже и ракурсах. Я полагаю, что по фотографиям моей книги это заметно. Считаю, что я проделала длинный путь от наивной неуверенной в себе девушки, какой я тогда была.
«Вы должны постоянно заглядывать в себя»
– Перуанский фотограф Марио Тестино был одним из первых, кто работал с Вами. Это было отличное начало.
– Своим стартом я считаю 3-месячную поездку в Японию, где с утра до вечера позировала для каталога. Я не говорила по-японски, даже по-английски не говорила и имела возможность позвонить маме раз в месяц по телефону. Это заставило меня рано повзрослеть, потому что сразу же пришлось взять ответственность за все на себя. Я больше не могла прятаться за моих родителей. Мне пришлось очень быстро научиться тому, что в мире моделей не гарантирован счастливый конец. К счастью, у меня всегда был смертельный страх перед наркотиками. Думаю, это помогло мне выстоять.
– Вы сожалеете, что пришлось так быстро позврослеть?
– Разве у меня был выбор? Будучи наивной девочкой, я должна была защищаться, иначе была бы съедена своим окружением. Уже тогда я поняла: не привлекай внимание! Как маленький рачок, я на два шага удалялась от своей норки, а потом быстро возвращалась назад. Так веду себя и по сей день.
– Вы сожалеете, что пришлось так быстро позврослеть?
– Разве у меня был выбор? Будучи наивной девочкой, я должна была защищаться, иначе была бы съедена своим окружением. Уже тогда я поняла: не привлекай внимание! Как маленький рачок, я на два шага удалялась от своей норки, а потом быстро возвращалась назад. Так веду себя и по сей день.
– С тех пор на Вашем счету более тысячи фотографий для обложек.
– Да, и всегда люди что-то находят во мне. Я сексуальная или крутая, или фригидная, злая или дикая, но ни один из этих образов не отражает меня, какова я есть на самом деле. Все это только проекции. Мне начесывают волосы, наводят на меня камеру, располагая полуголую на столе. Со мной всегда приятно работать, так как я все безропотно выполняю. Как и все другие, я просто выполняю свою работу. Если нет профессиональной установки, может случиться, что вы забыли, кто вы есть. И если модель начинает верить тому, что говорят люди: что де она самая красивая женщина мира или «самая сексуальная женщина из ныне живущих» и что-то еще – она себя потеряет. Все время вас будут оценивать. Вас будут восхвалять снова и снова. Но вы должны постоянно заглядывать в себя и развить сильное чувство того, кто вы есть на самом деле, и держаться его. В противном случае, этот бизнес уничтожит вас.
– Как Вам удавалось держать мужчин на расстоянии?
– К счастью, я всегда была домашней девочкой, не тусовщицей. Не однажды я попадала в ситуации, которые могли быть для меня опасными. Я видела так много плохого, когда я жила в аппартаментах модельного агентства, столько было загублено судеб молодых девушек, которые по-своему распорядились своей свободой. Я всегда знала, чего я не хочу. Так что я сосредоточилась на работе.
– Вас сфотографировал Терри Ричардсон. Некоторые модели обвиняют этого американца в том, что он приставал к ним?
– Со мной он всегда был дружелюбен.
– Что побудило Вас второй раз оказаться нагой перед камерой в 2006 году?
– Марио Сорренти, с которым я дружу, сказал мне однажды по окончании фотосессии: «Жи, придет день, когда твое тело будет выглядеть по-другому, и ты будешь сожалеть, что не дала сфотографировать его». Он хороший друг, и я ему доверяю, поэтому спросила, мог бы он сделать несколько фотографий для меня в обнаженном виде. Без макияжа и ретуши. Эти снимки были выполнены только для меня, я никогда не думала, что однажды они будут опубликованы.
«В этой работе успех предопределяет умение преодолевать трудности»
– Самый тяжелый эпизод из Вашей работы?
– Три дня, проведенные лежа в пене в ванне. По всему телу пошла сыпь, все чесалось. Вода была очень холодная. Но все это не видно на фотогафиях. Мы работали до двух часов ночи.
– Вы смотритесь прекрасно. Создается впечатление, что получаете удовольствие.
– Я знаю, в этой работе успех предопределяет умение преодолевать трудности. Независимо от сложностей, вы должны найти что-то, что заставляет вас улыбаться и изображать что-то хорошее.
– Насколько реалистичны образы в Вашем мире? Например, на фотографии, которую сделал Уолтер Чин для «Vanity Fair», где нагая Вы сидите на белом коне.
– И довольно долгое время. То, что не видно на снимке: я сижу в G-стрингах на белом полотенце. И то, и другое было отретушировано.
– Работа модели, по большей части, заключает в себе ожидание встреч с близкими. Как перенести это?
– Можно оказаться очень одиноким в постоянных странствованиях. Но у меня была лучшая подруга, спутница, всегда со мной: моя собака Вида, Teacup-Йорк. Я называла ее Виви. С 16 лет по 23 я работала 365 дней в году, но независимо от того, как тяжело мне приходилось, Виви была со мной, ангел-хранитель, который весил всего четыре фунта. За 14 лет она была единственной константой в моей жизни. У меня такое чувство, что она спасала меня, она была моим домом. Ей я посвятила свою книгу.
– Когда она умерла?
Бундхен силится что-то сказать. Но заплакала.
– Плакать хорошо, это Вы сами сказали.
– Да, это так. Извините, вдруг нахлынуло так много воспоминаний. Итак, Виви умерла незадолго до рождения моей дочери. И мою дочь зовут Вивиан.
– В Твиттере у Вас 3,46 млн подписчиков. Столько толков со стороны посторонних людей о Вашем браке, о няне, сидящей в самолете с Вашим мужем, футбольной звездой Томом Брэди. Или о том, является ли он последователем Дональда Трампа…
– Есть на свете некоторые вещи откровенно злокачественные. Сплетни излучают плохую энергию. Я пресекаю их, даже не говорю об этом.
– В апреле Вы простились с подиумом. Не сожалеете об этом?
– Вовсе нет. Я очень благодарна этой работе. Я повидала мир, встретилась с великими людьми и познала себя. Но пришло время новому занятию, и нужно подготовить почву для этого, захватив с собой и несколько старых вещей.
– Как отреагировал Ваш отец на книгу дочери?
– Я, конечно, показали ему ее перед печатью. И изъяла из нее шесть фотографий. Мой муж Том не узнал меня на нескольких снимках. «Это действительно ты?» – спросил он пару раз. Это как раз то, чего я хотела добиться, чтобы, показать, что можно сделать, выступая в качестве белого холста.
При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.
Адрес статьи здесь
АВТОР:
Светлана Александрова Линс
