Автор этого рассказа – Александр Попов, главный редактор газеты «Вести трудовой миграции». Журнал «В загранке» сердечно поздравляет коллектив газеты с выходом в свет ее юбилейного, 50-го выпуска. Наши «миграционные» издания уже давно дружат, и мы пристально наблюдаем за развитием, творческими находками и успехами друг друга. Поэтому мне особенно радостно отметить, что газета «Вести трудовой миграции», помимо информационной насыщенности и обилия практически ценных для мигрантов материалов, от выпуска к выпуску становится все более многогранной по тематике, теплой и душевной. И именно это делает газету особенно привлекательной для ее читателей – они обнаруживают в ней живой отклик их непростой жизни вдали от дома.

Искренне желаю новых идей, интересных авторов и, конечно же, благодарных читателей,

Светлана Александрова Линс

Александр Попов «Мыльная опера» в Париже

В обиходе сегодня словосочетание «мыльная опера». Киносериалы, которые мы так называем, захватывают сердца многих женщин-домохозяек, готовых бросить все свои домашние дела, чтобы «прильнуть» к телеэкрану на час–полтора. У каждого жанра свой зритель, свой почитатель. Как говорится, если звезды светят, значит, это кому-нибудь нужно. Даже мужчины иногда урывками посматривают на экран, когда показывают очередное душещипательное «произведение искусства». Сюжеты настолько романтичны и непредсказуемы, что, кажется, только ум художника может такое придумать, а в жизни, реальной жизни, подобное невозможно. Сплошная выдумка со счастливым концом.

На самом же деле реальная жизнь настолько многогранна и многообразна, что в ней можно встретить истории и покруче, истории, написанные неведомым нам художником. Человеческий вымысел, каким бы изощренным он ни был, не может превзойти каприз и многоликость реальной жизни. Кстати, то же происходит и с анекдотами. Жизненные ситуации часто бывают намного анекдотичнее придуманных кем-то анекдотов. Но вернемся, как говорится, к нашим баранам, а именно к «мыльным операм».

С одной такой историей я сам столкнулся в середине 90-х годов, работая в одной московской конторе рядом с метро «Полежаевская».

Возвращаясь как-то домой после работы, я встретил у метро одну знакомую мне молодую женщину, с которой работал в университете за несколько лет до известных событий 1991 года. Звали ее Татьяной. Она пришла работать на кафедру сразу же после окончания университета. Татьяна была не «остепененной», еще неопытным специалистом, и заведующий кафедрой предложил ей пока поработать заведующей методическим кабинетом. Потом, дескать, появятся часы, и она постепенно начнет набираться опыта на преподавательском и педагогическом поприще в учебных группах.

Все работники кафедры были старше ее, поддерживали ее и помогали ей, как могли. Однако до преподавания у нее дело так и не дошло. Наступили 90-е годы, высшая школа переживала кризис, зарплаты были унизительно маленькими. Безденежье. Кое-где пошли сокращения, а некоторые из тех работников, кого не трогали, сами сбегали на вольные хлеба в другие места. Таким был и я, и Татьяна, и многие другие представители вузовской интеллигенции. Когда я уходил, мне показалось, что некоторые люди облегченно вздохнули и втайне перекрестились: для них немного освободилось жизненное пространство для выживания.

После этих времен мы не виделись с Татьяной лет 5-6 и вдруг такая неожиданность! Столкнулись прямо у выхода из метро. Рады были такой спонтанной встрече, бурно обменивались воспоминаниями и рассказывали о переменах в нашей жизни. Татьяна, оказывается, жила рядом с «Полежаевкой» и в это время тоже возвращалась домой с работы.

Так время от времени иногда я видел ее у метро. «Привет — привет!» И мы о чем-то говорили и разбегались в разные стороны. Потом какое-то время я ее не встречал. Думал, что просто не совпадаем по времени, тем более это не удивительно в многоликом «броуновском движении» человеческих потоков бурной столицы.

Прошло где-то около месяца и вдруг снова Татьяна перед моими очами.

— Где ты пропадала? – спросил я ее, обращаясь к ней на «ты», а она мне упорно на «вы», хотя я предлагал уже давно перейти на «ты». Дело в том, что она лет на 10-15 моложе меня и поэтому у нас сложилась такая форма обращения.

— Была в Париже, – сообщает она мне. — На учебе. Послали на курсы осваивать азы европейских, западных правил ведения бухгалтерии. Знакомиться с современными нормативами и стандартами работы банков.

И здесь я сразу спешу уточнить некоторые детали. Татьяна в это время работала в каком-то банке, где занимала простую должность, связанную, тем не менее, с финансами. Это, конечно, было удивительно, так как по образованию она была чистым гуманитарием. Хотя, впрочем, этому было другое объяснение: ее муж был человеком со связями, а в России это, несмотря на разного рода перестройки, его величество «блат» как был, так и остался. И, наверное, долго еще будет существовать… Но тут, нужно заметить, Татьяна тоже постаралась. Чему-то подучилась, что-то освоила и уже в течение нескольких лет успешно справлялась со своими обязанностями.

Итак, Татьяна была целый месяц в командировке во Франции. Когда говорят о Франции, тем более о Париже, сразу возникают какие-то романтические мысли и образы. «Ах. Франция, ах, Париж!»

— Как Франция, как Париж? – были первые мои вопросы.

— Прекрасно, великолепно! – отвечает Татьяна.

И тут она поведала мне интересную, невероятную историю, в правдивость которой я никогда бы не поверил, если бы не знал Татьяну лично. Я бы воспринял эту историю, как очередную «байку», вымысел, как очередную «мыльную оперу», придуманную для сердобольных домохозяек.

— Так вот, — рассказывает Татьяна, — проходят дней пять моей учебы в Париже, дело идет к выходным дням, и я отпрашиваюсь у руководителя нашей группы отъехать на один вечерок в предместья Парижа в гости к моей подруге. Вот уже несколько лет, как она замужем за очередным французом.

Подруга моя, Светлана, когда начались тяжелые 90-е годы, уехала во Францию на заработки. Взял ее к себе на работу один научно-исследовательский центр на должность лаборантки, несмотря на то, что Светлана была кандидатом физико-биологических наук. В то время западные фирмы часто брали наших ученых на скромные должности. И никто этому не удивлялся. А сами наши специалисты и этому были рады.

У Светланы на этот момент пошла черная полоса в жизни. Ее муж, инженер, здорово пил и никакие меры спасти его от «русской болезни» не удавались. Она тянула на себе этот гуж, работала, где только можно, но все равно было трудно, и Светлана была на грани отчаяния. Единственное, что связывало ее с мужем-алкоголиком — маленький сын Андрей, который недавно пошел в школу. Но спустя какое-то время Светлана развелась и, оставив сына на воспитание маме, завербовалась на заработки во Францию.

Новая необычная жизнь захватила ее. Однако и трудности были: напряженная работа, необходимость периодически продлевать рабочую визу, мысли о сыне и матери. Но тут года через полтора ситуация несколько изменилась. Ей предложил руку и сердце один богемный француз, композитор и поэт.

Надо сказать, что Светлана была симпатичной особой, и мужчины всегда обращали на нее внимание. Французик ей вроде бы тоже пришелся по душе, и вскоре они расписались.

Казалось бы, личная жизнь начинала налаживаться, да и проблемы с продлениями рабочей визы исчезли. Являясь супругой француза, Светлана получила что-то вроде вида на жительство. Продолжала работать. Рядом хороший и жизнерадостный друг. Но когда мы знакомимся со своими будущими половинками, не всегда и не всем сразу удается хорошо изучить и понять своего партнера. Все вроде бы все начинается очень мило и на хорошем эмоциональном настрое. И тут у Светланы снова проблемы. Оказывается, пьяницами бывают не только русские, но и французы. Сразу это не бросалось в глаза. Да и поэт-композитор на первых порах держался, но потом, постепенно его старая страсть, вернее пристрастие, дало о себе знать. Новый муж часто уходил в запои, скандалил.

— Боже, за что ж такое наказание! – подумала Светлана, когда в ее жизни снова наступила «черная» полоса. Все беды нагрянули сразу: состоялся очередной развод, контракт закончился, и вид на жительство после развода потерял силу.

В расстроенных чувствах Светлана идет по старинной улочке Парижа по брусчатому тротуару и думает, как ей дальше жить. Ненароком подворачивается нога, и она падает на обочину. Что-то хрустнуло, острая боль. Непонятно — то ли вывих, то ли перелом. А может быть и то, и другое вместе взятое. Нервно пульсирует мысль, как подняться и что делать дальше.

Слышится рядом рычание мотора. Это полицейский на мотоцикле подъехал. Мужчина лет сорока пяти ему и капитан по званию.

— Что с вами, мадам? Вам нужна медицинская помощь.

Ждут приезда скорой, коротко знакомятся. Ему понятно, что она не француженка — акцент не скроешь.

— Вы из России? Как здорово! Как интересно! Я давно мечтал познакомиться с русской женщиной. Тургенев! Полина Виардо! – в общем, все пошло, как в «мыльной опере». Только все не было придумано, все было по-настоящему! Да и зовут его Жан-Клод. Типичные мужские имена французов. Опять-таки как в «мыльной опере».
Потом, когда он навещал ее в больнице, он рассказал, что разведен и у него есть сын Рене, который остался с ним. Рене было столько же лет, сколько было и ее Андрею.

А самому Жан-Клоду было 50 лет, а не 45, как показалось Светлане вначале. Хорошо выглядит — поджарый, достаточно стройный. Многие французы, ведущие нормальный, здоровый образ жизни, выглядят значительно моложе своего возраста. Тому, наверное, способствуют средиземноморская пища, хорошие сухие вина, мягкий климат южной Европы.

Знакомство их переросло в дружбу. Уже после больницы Светлана узнала, что Жан-Клод аристократического рода, а его отец жил в фамильном замке под Парижем и был очень богат, овдовел лет тридцать назад. К сыну был крайне строг и никогда его не баловал. Не помогал ему деньгами и считал, что сын должен всего добиваться сам. Часто, когда Жан-Клоду было сложно в жизни, и он обращался к отцу, тот все равно отказывал ему в помощи.

Так Клод и пробивался по жизни сам. Служба в полиции помогла ему как-то самоутвердиться и чего-то добиться.

Как уже было сказано, знакомство Светланы и Жан-Клода переросло в дружбу, а потом уже трудно было сказать, что это было. Потом была уже не дружба, но еще не любовь… Ну и, наконец, их отношения переросли в потребность жить все время вместе… И, наверное, это уже была любовь…

Во всяком случае, Татьяна вызвала своего сына Андрея из России, у Жан-Клода был свой подарок судьбы Рене. У них как бы сформировалась полная семья. Жан-Клод работал, Светлана вела хозяйство и занималась детьми-подростками, которые еще учились. Андрей быстро освоился во Франции, хорошо учился и вообще во всем был успешным. Сложнее было с Рене. Тот учился неважно, «покуривал» травку, да и вообще был трудным подростком в этом переходном возрасте. Светлана опасалась, что не найдет подхода к подростку, все-таки она ему чужая тетя, мачеха, да еще иностранка. Тем не менее, получилось как-то постепенно так, что они с Рене начали ладить. Видимо, помогла природная мягкость Светланы, ненавязчивость в отношениях. Тем не менее Рене чувствовал, что его поступки не безразличны Светлане, она за него переживает, старается ему во всем помочь. Рене с детства был лишен женской ласки, внимания, материнской любви… Он не знал где его мать, бабушка, папина мама давно умерла и он ее тоже не знал… А со Светланой постепенно у него сложились хорошие, дружеские отношения.

Рене не намного лучше стал учиться, но, слава Богу, перестал забавляться «травкой» и отошел от старой уличной компании своих сверстников.

Ну а сами Жан-Клод и Светлана, как будто глотнули заново свежий глоток воздуха, были, как школьники или студенты, увлечены друг другом. Они, словно, старались наверстать упущенное в их жизни в прежние годы.

Вот на этом фоне вдруг произошло еще одно неожиданное событие. Скоропостижно скончался отец Жана. Это неизбежно привело к тому, что полицейский капитан стал наследником огромного состояния, избавился от многих финансовых проблем и обязательств и даже смог завершить свою службу в полицейском ведомстве.

В этот именно момент москвичка Татьяна, моя знакомая, и застала эту семейную пару. Приехала к ним в гости, в замок, где ее торжественно встретили и провели в каминный зал, с накрытым, изящно сервированным столом, прислугой и прочими атрибутами, непривычными для Татьяны.

Татьяна вернулась в Москву и когда встретилась со мной у метро «Полежаевская» именно эту историю мне и рассказала.

* * *
Прошло еще лет 5-6. Я уже не работал в районе «Полежаевской», не видел Татьяну. Редко вспоминал «мыльную оперу» в Париже, так я называл для себя эту удивительную историю, которую несколько раз рассказывал своим знакомым и близким.

Каждый раз после таких рассказов у меня проскальзывала мысль, что что-то в этой истории не досказано. Интересно было бы узнать, а что было дальше. Да и потом, как-то все было слишком хорошо. Даже непривычно. Но ведь известно еще с древнегреческих, эллинских времен, что олимпийские боги не терпели, когда у простых смертных все было хорошо, и когда эти смертные были счастливы своими земными радостями, которых были лишены боги на Олимпе, тогда, боги устраивали счастливым людям всякие пакости.

В эти минуты я с тревогой думал о парижской паре, и мне хотелось узнать, как у них дальше сложилась жизнь, хотелось желать им счастья…

И опять случай мне помог быть причастным к этой истории. В центре Москвы на улице Пятницкой снова встречаю Татьяну. Она уже не работает в банке, но работает в не менее важной конторе где-то поблизости, в «Москомимуществе». Договариваемся встретиться во время ее обеденного перерыва в кафе.

В назначенный час встречаемся. Разговоры о прошлом, о настоящем. Вспомнил я историю о парижской подруге Татьяны. «Чем все закончилось?» — был мой вопрос. «Каково было продолжение? Уж больно все выглядело красиво, прямо как в сказке».

Татьяна отвечает: «Со временем у Жан-Клода стала развиваться нехорошая, с точки зрения русских людей, склонность к тотальной экономии, жадности. Хотя, вроде бы и не было причин для такой экономии, так как оставленные отцом ценные бумаги и разного рода бизнес были достаточно доходными. Но Жан-Клод резко начал сокращать расходы, постепенно уволил почти всю прислугу, экономил на всем… Дело дошло до скряжничества. Немного погодя все домашние дела оказались на Светлане, и это стало угнетать ее. В конце концов, она решила отделиться от Жан-Клода, сняла себе скромную квартирку, снова стала работать… Но они, Светлана и Жан, не разводились, в ней сохранились какие-то теплые чувства к мужу. Прожитые вместе годы означали для нее многое, оставили яркие воспоминания. И самое интересное для меня и Татьяны было то, что они продолжали дружить. Ему нравилось ее навещать, и они часто ужинали вместе. Коротали вечера. К тому времени Светлана научилась неплохо готовить французские блюда, да и свою русскую кухню не забывала.

Вот так необычно закончилась эта «мыльная опера» в Париже. Получилась не совсем радужно счастливой, но и не совсем трагичной. Классик сказал, что счастье у всех одинаково, а несчастье у всех разное. Некоторые считают – это не аксиома. Счастье тоже разное. У каждого из нас свои представления о счастье, и они так рознятся, что невозможно представить двух людей, счастливых одинаково. Просто проявления счастья похожи у всех — улыбка, смех, веселье. А горюют все по-разному.

Источник: www.profmigr.com

______________________________

При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке»обязательна.

Адрес статьи: https://vzagranke.ru/zhizn/schastya/mylnaya-opera-v-parizhe.html

Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:

(посмотреть видео Процедура подписки)

назад к выпуску >>

к рубрике >>