С.Александрова Линс «Сыр в шоколаде: моя жизнь в Швейцарии»

Часть III
Глава 45 «С милым рай и в шалаше, если милый – атташе…»

Весна не столько вселила в мою душу робкий оптимизм по поводу улучшения нашего финансового положения, сколько принесла реалистичное понимание того, что навестить родителей я могу только в самый разгар сезона гриля. То есть, в мае-июне, не раньше и не позже. Раньше не получится из-за того, что за зиму в нашем бюджете скопилось много всяких брешей, которые нужно срочно «залатать». Да и плата за машину ежемесячно «съедает» увесистую порцию фирменной выручки…

А позже, в июле, начинается швейцарский «сезон дождей» и одновременно отпусков. И опять у нас возникает вынужденное затишье, «летняя дыра», как его здесь с горьким юмором называют местные творцы рекламы. А после, в августе – лишь непродолжительный по времени и объемам всплеск продаж. Потом снова темная и тягучая, как смола, неизвестность: куда вывезет «кривая» нашего бедового бизнеса? Да, тогда он был именно таким: свободный от чьего-либо диктата, но крайне уязвимый и зависимый от кучи обстоятельств, в том числе и природных.

Но в сезон гриля все это отодвигается на второй план, а на авансцену сознания выходит сладкая иллюзия того, что дела фирмы идут не так уж плохо. Особенно если погода не подводит. Главное, чтобы в пятницу и первую половину субботнего дня было безветренно и солнечно. Тогда народ под конец недели дружно настраивается на праздник еды у мангала. И повсюду возле домов и усадеб тянется ароматный дымок жаренного на решетке мяса. Место для гриля здесь есть в каждом дворе. Гриль — неотъемлемая часть местного ландшафта, как здесь его называют Heimatbild, картина родины.

А швейцарский гриль без соусов — как русская масленица без блинов (к слову сказать, местным символом начала поста является «хворост», жареный в масле и посыпанный сахарной пудрой). Соответственно, наши соусы бойко продаются, а выручка льется веселым ровным ручейком. И если не заглядывать в длинный список неоплаченных счетов, то начинает казаться, что мы на плаву.

Такие моменты позволяли мне увидеть моего мужа в ином свете, из его «богатого» прошлого. Да, манеры, повадки и размах устоявшегося годами образа жизни невозможно стереть за каких-то пару лет лиха. И то там, то сям в его поведении я обнаруживала выходки промотавшегося аристократа, совершенно несуразные для нашего тогдашнего жизненного формата. Это и покупка дорогущей еды и вин. А если обед вне дома, то в недешевом ресторане с отменной кухней. Ну и конечно пополнение коллекций Лего и паззл. Все это было мне интересно, но и пугало изрядно: чуть деньги в руках почувствует, сразу все спускает. И я все время пыталась удержать мужа от таких трат. Они лишь усиливали во мне чувство обманчивой эйфории.

Это состояние я в полной мере ощутила еще в предрождественский период. Поэтому, как «стрелянный воробей», очень загодя начала готовить почву для своей поездки на родину. Уже в марте вовсю муссировала тему того, что мне наконец-то нужно поменять паспорт. Почти год я замужем и ношу новую двойную фамилию, как принято у швейцарских женщин. А этот основной документ, паспорт, то есть, никоим образом не отражает мой нынешний матримониальный статус.

Не сказать, что мне было так важно, какая фамилия записана в моем паспорте, и есть ли в нем штамп о браке, или нет. Меня как выходца из советской системы уже на уровне спинного мозга беспокоило то, что мои документы не только не в порядке, а даже в разнобое. Паспорт — на старой фамилии, а вид на жительство – на новой. А если учесть, что мои фотографии на этих документах мало похожи не только друг на друга, но и на меня саму, то внутри пробегал заметный холодок страха при мысли: «А как на все эти «фото художества», да еще с разными вариациями фамилий посмотрят уполномоченные люди по обе стороны границы?»

При этом, пресс наших денежных трудностей был настолько силен, что я даже не помышляла заикнуться мужу: «Мне хочется, чтобы мои родители меня увидели». Да, увидели воочию и успокоились, что я действительно жива-здорова. Убедились, что мои глаза светятся счастьем любящего и любимого человека, и что я даже на уровне самых тонких вибраций не излучаю ни малейшего сожаления и разочарования в своем жизненном выборе – переезде к Линсу в Швейцарию.

Это наверное смотрится со стороны полным бредом. О какой любви и о каком семейном счастье можно , вообще, говорить при той жизни, какую мы тогда вели с Линсом. Как не устает повторять по этому поводу одна моя знакомая: «С милым рай в и шалаше, если милый — атташе». На поверку же оказывается, что любовь — это когда «вопреки всему». Именно поэтому мало кому удается пережить это глубокое и ни с чем не сравнимое чувство. Оно требует от человека недюжинной силы.

И деньги в этом случае могу сыграть две совершенно противоположные роли. Их наличие может семью сплотить, заменив в ней собой теплоту и любовь. Деньги могут скрасить одиночество, которое многих постигает в семейной жизни. И в то же время, финансовые трудности обладают огромным разрушительным потенциалом. Под их напором разбиваются не только хрупкие союзы двух любящих сердец, но и союзы целых сообществ, стран, и наций…

Мое желание дать родителям возможность меня увидеть было гораздо сильнее желания увидеть их и побыть с ними. А о том, чтобы поехать к родителям вместе с мужем вообще не было и речи. И не потому, что Линс не хотел этого. В тот период мы были просто вырваны жизненными обстоятельствами из круга обычных человеческих ритуалов: мои родители не были знакомы с моим мужем. Они через меня передавали друг другу приветы в моих телефонных разговорах, но ни разу друг друга не видели.

Да, диковинные, а подчас и парадоксальные родственные связи и отношения складываются в интернациональных семьях. Линс годами не видит с своим отцом, а я часами «вишу» на телефоне, почти ежедневно общаясь с моими родителями. И всегда мой муж передает им привет. Мне даже поначалу было как-то неловко перед ним. Ясное дело, что мужу такая тесная связь с родителями непонятна. Но, с другой стороны, на основе этого простого ритуала приветствия складывается удивительное чувство семьи и семейной привязанности.

И каково же было мое изумление, когда Линс в ответ на мои доводы о необходимости «паспортной» поездки озвучил мое сокровенное желание: «Знаешь, паспорт — это не так важно. А съездить надо, чтобы родители тебя увидели и успокоились». Я с облегчением вздохнула, когда получила от мужа «добро» на мою поездку. Ведь, я как никто другой, представляла, насколько сложно она нам дастся.

И сразу же засела за комп искать билет. Перебрав не один десяток интернет-страниц всевозможных агентств по продаже авиабилетов, я убедилась, что дешевле Аэрофлота ничего не найти. Но надо было сидеть в транзите 12 часов в Москве и менять аэропорты. Далее с небольшим ценовым отрывом шли турецкие авиалинии. На этом, собственно, список и завершался. Все остальные рейсы измерялись заоблачными для нас ценами.

Аэрофлот был отметен сразу. Линс заявил, что российские самолеты постоянно разбиваются, и риск слишком велик. Остановились на турках, так как выбирать больше было не из чего. Позвонив в офис турецких авиалиний, мы выяснили, что забронированный билет можно купить прямо перед вылетом. Это нас очень обрадовало, так как не надо было заранее оплачивать билет, тем самым ослабив наше финансовое бремя.

Но мне все еще было трудно поверить, что смогу увидеться с родителями, даже когда машина несла меня в аэропорт. Все было как всегда, по-домашнему привычно: без умолку болтало радио, Линс, сидя за рулем, курил и ел шоколад, за моим креслом мирно посапывала Гейша. И только в аэропорту уже после регистрации багажа и недолгого кофе, выпитого в баре, я почувствовала некую странную волну, исходящую от мужа.

Фото: Аэропорт Цюрих-Клотен, бар

Мы подошли к стеклянной галерее паспортного контроля. Линс остановился: «Дальше мы с Гейшей идти не можем. Попрощаемся здесь». Мы обнялись и поцеловались. Потом он, посмотрев мне прямо в глаза, как-то очень серьезно, что ему практически не свойственно, спросил: «Света, а ты действительно вернешься ко мне?» Я была просто огорошена его вопросом. Не столько даже самим вопросом, а каким-то трагическим настроем. Это явно была не игра в патетику или рисовка. «Хм, конечно, вернусь!», — незамедлительно и с уверенным напором парировала я.

И через несколько секунд, которые ушли у меня на переваривание его вопроса, добавила: «Ты, что подумал, что я сбегаю?» Линс еще раз обнял меня и проговорил: «Я тебя очень люблю, но не могу сейчас дать тебе, чего хотел бы. Ты имеешь право…»

______________________________________

При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.

Адрес главы: https://vzagranke.ru/zhizn/syr-v-shokolade/s-milym-raj-i-v-shalashe-esli-milyj-attashe.html

Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:

назад к выпуску >>

к рубрике  >>