Александр Молль «Александр из Александровки. Воспоминания эмигранта первой волны» Часть 5-я

Не найдя никого из родственников в Ноймюнстере, я нашел более-менее сухой подвал, натаскал туда тряпок, валявшихся под грудой кирпичей, и соорудил из них великолепную постель. Она казалась мне самой уютной постелью в мире, так как до сих пор я спал в лесу, как дикий зверь, скрываясь от людского глаза – теперь же уснул, как убитый!

После долгих скитаний я вернулся туда, где прошла моя юность. И хоть моей сестры Татьяны, ее мужа и детей я не нашел – на душе у меня было почему-то спокойно. С ними все должно быть в порядке! Почему-то я был в этом уверен – как оказалось впоследствии, так оно и было. Они уехали всей семьей на остров Зюльт на севере Германии и там, в идиллии, в своем домике, переживали трудные времена…

Рано утром, когда только первые лучи солнца стали проникать из-за свинцовых туч, я продолжил свой путь в Киль. В городе я был уже через четыре часа, так как ноги сами бежали домой. Шел я и бежал лесными дорожками. Не объяснить мое возбуждение по поводу скорой встречи с моими родными! Прибыв в город, я не узнал Киль – так он был разрушен! Наша улица лежала под грудой камней и кирпичей – почти все жилые дома разбомбили англичане и американцы (Киль, ведь, город стратегический – здесь строили и строят подводные лодки, яхты и корабли всякого рода, поэтому наши противники в первую очередь разрушали верфи и военные базы).

Везде царил хаос, но наш дом каким-то чудом остался не разрушенным – только крыша полностью провалилась внутрь дома. Позже мне сказали, что бомба влетела, проломив крышу, в дом и…не взорвалась. Может быть, ее остановили тяжеленные старинные книги и альбомы марок, которые собирал и лелеял мой отчим. А может, «помогло» и то, что мои мама и бабушка сидели в подвале, держа перед собой икону Казанской божьей матери и молились…

Как бы то ни было, наш дом и два соседних сохраняют и по сегодняшний день тот стиль архитектуры, который был задуман в 1900 году, и люди с восхищением смотрят на них , проходя по Дювельсбекер Вег.

Фото: Дом семьи Моллей

Первым, кого я встретил, придя в Киль, был мой отчим. Он выглядел очень уставшим и, увидев меня, сказал: «Мы уже тебя и не ожидали увидеть! Думали, пропал без вести или убит. Пойдем, я покажу тебе, где живут сейчас твои мать и бабушка. А завтра приступим к работе, будем крыть крышу и восстанавливать наш дом». Мать и бабушка зарыдали в голос, когда увидели меня – я был чрезвычайно худой, кожа да кости, еще не совсем сросшиеся ребра побаливали, но, главное – я был жив!

Своего брата Готтлиба я не узнал, так он изменился и постарел, хотя был младше меня на несколько лет. У него ампутировали ногу, он был ранен в боях в России, и передвигался на костылях. Жорж сидел в это время в тюрьме, в Уфе. Он был переводчиком в штабе, и, попав в плен, стал говорить, что он русский, рожден в России и ничего плохого против своей Родины не сделал. Но его никто не стал слушать – Жоржа определили в лагеря на 25 лет. Позже, за хорошую работу и поведение ему снизили срок до 7 лет. Но это будет позже, в 1951 году его отпустят.

А сейчас я увидел, что мои родные умирают с голоду – им было даже нечем меня угостить. Надо было что-то придумать. Назавтра я полез в подвал нашего дома и нашел там все мои приборы и склянки для химических экспериментов в полной сохранности. У меня созрел план – пойти в деревню и попытаться каким-то образом купить у крестьян сала, хлеба, картофеля и круп. Длинные бумажные деньги Третьего Рейха не действовали – Третий Рейх уже больше не существовал. Да и банков, как таковых тоже пока еще не было, все банки были закрыты. Шла война, свирепствовала разруха, и каждый выживал, как мог.

Я пошел в деревню к знакомым крестьянам и спросил – есть ли у них пшеница? Они притащили целый мешок, килограммов 50. Потом спросил мужиков – согласны ли они, что я из этой пшеницы сделаю 20 литров спирта? Ну, мужики они во все времена не дураки выпить, поэтому с энтузиазмом приняли мою идею, но не могли представить – как это из пшеницы получится чистый спирт? Но я только таинственно улыбался – у меня была «диастаза», химический препарат, который как раз способствовал чудесному превращению муки в сахар.

Мужики смололи мешок пшеницы, развели ее водой и получилось жидкое тесто, похожее на сметану. Я всыпал туда диастазу, такой химический порошок, и на глазах у людей мучной раствор стал превращаться в раствор сахара. В этот раствор бросили дрожжи, и через короткое время огромный бак зашипел и забулькал на все лады. Потом я при помощи дистилляции выгнал 20 бутылок чистого спирта, разбавив их водой до сорока градусов, чтобы его можно было потреблять. Надо сказать вам, что дело это было незаконное, поэтому на дегустацию пригласили полицейского, который как раз жил в этой деревне, и подарили ему бутылочку «с собой»…

Он был человек понятливый, хотя время было такое, что полицию не особенно-то и уважали, но все равно нужно было заручиться его молчанием. Так, обменяв у бауеров (крестьян – нем.) несколько бутылок спирта на хлеб, сало, мясо и муку, я в ночное время, чтобы никто меня не обнаружил, вернулся в Киль. Можно сказать, благодаря этим продуктам, мои родные остались живы, ведь многие просто умирали с голоду в то послевоенное время.

Мой отчим помог мне выправить документы, так как война закончилась, и я должен был быть официально отпущенным из армии — трудоспособных мужчин было очень мало, а и страна нуждалась в рабочих руках. Я получил справку об увольнении из армии и пошел работать на консервный завод – там нужно было таскать ящики с замороженной рыбой для последующей ее переработки на консервы.

Сначала рабочие смеялись надо мной, потому что не могли представить – как это такой хилый и интеллигентный с виду юноша может поднимать такие тяжеленные ящики – ведь деньги платили от количества ящиков! Но, вскоре я им доказал, что могу даже быстрее их работать. Поздно вечером я возвращался домой на «рыбном» трамвае – в нем ехали рабочие завода и, казалось, что даже и сам трамвай пахнет рыбой… Хозяин разрешил нам есть рыбы столько, сколько влезет – поначалу я набросился на рыбу и ел ее каждый день, приносил также домой рыбные консервы, но вскоре уже не мог на эту рыбу смотреть, не то, что потреблять ее в пищу…

Такой тяжелый физический труд был, конечно, вынужденным — я знал, что буду физиком или химиком, как мой отец, поэтому подал свои документы в Кильский университет. Парадоксальным было то, что мое школьное образование при Гитлере не признали, сказав, что теперь другие времена, и мне пришлось сдавать экзамены заново, что я и сделал, засев за учебники. Вскоре я был зачислен на первый курс университета на факультет физики и химии.

Фото: Эксперимент у доски

Учился я с жадностью и не заметил, как пролетело время, и я блестяще защитил дипломную работу с титулом «сумма кум лауде», то есть, если перевести с латинского — «весьма похвально». Нам подарили на память шелковые шарфы, и я бережно хранил этот памятный шарф, пока моя молодая, русская жена не постирала его в стиральной машинке с обозначением «кипячение» — что с ним после этого стало, понятно всем… С обратной стороны шарф был из тонкой шерсти.

Я был очень любознательным и хотел что-то такое изобрести, чего еще в науке не было. Меня пригласили на кафедру писать диссертацию. Мой доктор-фатер, профессор Баке (научный руководитель) был известным физиком не только в Шлезвиг-Гольштейне, но и во всей Германии. Диссертации раньше писали не только, чтобы получить титул доктора наук, но, чтобы сделать какое-то научное открытие – и я его сделал. Я разработал такое покрытие для военных самолетов, что они были совершенно невидимы для радаров с земли.

Когда я уже завершал мою докторскую работу, меня вызвали к профессору Баке – у него в кабинете сидели американцы. Они безапеляционно заявили мне, что такую тему, которую я разрабатываю, уже исследуют ученые в Америке, и мне не нужно лезть в эти военные дела. «Если вы хотите иметь титул доктора, господин Молль, вы его получите, но не вмешивайтесь в наши дела», – сказали они и попрощались со мной, выразительно на меня посмотрев…

Я был в отчаянии! Моя идея была просто украдена среди белого дня! И я был беспомощен… Вообще, американцы всегда были и остаются главными хозяевами в нашей стране. Жаловаться было некому – это был приказ! Так я стал доктором Моллем.

Продолжение

________________________________________________________

При перепечатке и копировании статей активная ссылка на журнал «В загранке» обязательна.

Адрес статьи:https://vzagranke.ru/zhizn/v-prostranstve/kak-ya-stal-doktorom-mollem.html

Понравилось? Подписывайтесь на журнал прямо сейчас:

(посмотреть видео Процедура подписки)

назад к выпуску >>

к рубрике >>